ФИРСАНОВ ФЕДОР КАЛИСТРАТОВИЧ
Эта история, берущая начало с Серпуховского купца Федора Калистратовича Фирсанова, известна с 1732 года. В роду Фирсановых несколько ветвей, в каждой ветви по 7-10 детей: кто-то продолжал купеческий образ жизни и дела, а кто-то шел в мещане или работал в качестве мастерового, приказчика и т.д.
Полностью это колоссальное древо, наверное, восстановить и не удастся, но общая картина выглядит таким образом: все работают, занимаются, в основном, торговлей, но один из Фирсановых уже в 1868 г. имеет рогожное предприятие в Серпухове со 125-ю рабочими.
Для рогожной мастерской это очень много. До революции рогожи шили в колоссальном количестве. В то время страна была лапотной, страна была рогожной.
Надо заметить, что последнее поколение Фирсановых отличается большой смелостью и дерзостью. Самым инициативным, смелым и дерзким слыл знаменитый, впоследствии, Иван Григорьевич Фирсанов, которого отец привез в Москву и определил в Гостином дворе в магазин, где торговали бриллиантами и прочими драгоценностями.
Так молодой человек начал свою карьеру мальчиком, потом приказчиком. Если судить по фотографии, его лицо очень характерно для первого поколения основателей: энергичное, достаточно жестковатое, собранное, крепкое.
Иван Григорьевич добился в бизнесе фантастических успехов: овладев
«бриллиантовым» делом, он становится оценщиком, т.е. экспертом, специалистом в этом вопросе.
Ещё до отмены крепостного права он одновременно заводит свое дело в Гостином дворе, что само по себе достаточно дорого. Сначала торговля была небольшая, сам начинал с торговли с лотка всякой мелочью, в том числе и съестными продуктами.
Китай-город был тогда целым торговым городом, где работали тысячи людей: там трудились мальчики, которые подметали, носили, возили; приказчики - младшие, старшие; главы этих магазинов, которых были сотни.
Но потом наступает 1861 г. - крах мелкопоместного дворянства: барин теряет даровые рабочие руки, полицейскую власть и собственность над своими мужиками, не имея возможности никого пороть, заставлять что-либо делать; мужики стали уходить в город на заработки – разорение, плачь и вопли были колоссальными.
И Иван Григорьевич меняет профессию: начинает ездить по дворянским усадьбам, скупает драгоценности, привозит в Москву, и, имея хорошие связи, реализует их. Но при этом понимает, что не вечно будет скупать бриллианты, что надо вступать на серьезную почву, и заняться лесным делом.
Обращая бриллианты в деньги, он приобретает леса в центральных губерниях России. Таким образом, у Ивана Григорьевича появляется многомиллионное состояние. А занимается он не только скупкой - Иван Григорьевич один из тех, кто создает структуру торговли дровами. Вся Москва отапливалась дровами.
В старые времена в Москве было полно дровяных складов: хороший лес шел на пиломатериалы, а все что похуже - осина, корявая береза - на дрова, под которые специально были созданы Фирсановские дровяные склады возле Александровского железнодорожного вокзала.
Раньше для железных дорог, для кораблей уголь покупали в Англии, поэтому дрова шли и на паровозы и на пароходы. Сбыт был колоссальным. Появляются склады и лесоперерабатывающие предприятия за пределами Москвы. Объем операций у Ивана Григорьевича разрастается настолько, что он пускает в ход свою родовую, семейную составляющую.
Другим приходилось искать себе приказчиков, а Иван Григорьевич вызвал двух братьев из Серпухова - Петра и Павла, а сам понемногу стал отходить от лесных дел. Следующая стадия деятельности этого провинциального, поначалу, купца – недвижимость.
Он скупает около 20 крупных земельных участков в центре Москвы вместе с находящимися там зданиями и становится крупным землевладельцем. Помимо этого Иван Григорьевич в течение 12 лет избирался Первоприсутствующим (председателем) в Сиротском суде Москвы. Сиротский суд - муниципальная благотворительная организация.
Собственный бюджет его невелик, и туда стараются подобрать богатых людей, которые сами будут восполнять недостаток денег. Иван Григорьевич особенно сочувствовал детям, т.к. сам вырос в многодетной семье и сам пробивался в жизни, никто его не ласкал, не баловал.
Вместе с этим он на одном из участков земли купленной недалеко от Александровского (ныне Белорусского) вокзала начинает строительство огромного богодельного дома, который так и не успел достроить (умер в 63 года в 1881г). Строили дом, в основном, жена и дочь Вера Ивановна.
Это Фирсановский дом для вдов и сирот существует до сих пор. Как и положено настоящему основателю крупных дел Иван Григорьевич жил скромно и экономно. Деньги ценил, берег, уважал каждый рубль, каждую копейку, что свойственно нескольким поколениям российского дореволюционного бизнеса.
Те, которые начинали с копеек, с рублей, никогда не забывали, что для рядового человека 5 копеек - это хороший завтрак в Филипповской кондитерской-кофейне, где за них давали качественный пирог с мясной начинкой. Пять копеек ценили, берегли, и своих помощников подбирали в этом стиле.
Единственная любимая дочь Вера не имела ни в чем отказа. Получила прекрасное домашнее образование, свободно говорила по-французски, по-немецки, занималась музыкой. Единственно, в чем непреклонен был этот человек - выдал дочь замуж не по ее воле за купеческого сына Владимира Воронина.
Он оставлял миллионы и опасался, чтобы муж дочери не пустил их на ветер. После смерти отца дочь проявила свой характер и вскоре развелась с первым мужем.
Как говорит Фирсанов Алексей Николаевич, разориться женщине молодой и красивой, даже с ее миллионами, было не трудно. После смерти отца, тогда ещё 20-летняя Вера Ивановна достаточно решительно указала мужу на дверь, сохранив, при этом, все свои капиталы и укрепив свое положение в обществе.
Первое, чем она занялась вместе с матерью - достроили богодельный дом дешевых и бесплатных квартир для вдов и сирот, где по их настоянию, часть помещений было отдано под первую в Москве школу для слепых детей.
Этот громадный дом, рассчитанный на 400 человек и оцененный в 700 тысяч рублей, был ими подарен в ведомство «Московского комитета братолюбивого общества» и открыт в 1883 году.
Начиная с этого времени и до 1918 года, Вера Ивановна являлась почетной пожизненной попечительницей этого дома, названного в честь ее отца «Фирсановским».
Позднее на ее средства были построены еще две школы: одна приходская при Ильи Обыденной церкви в Москве, другая – общеобразовательная в селе Лигачево возле ее поместья, что в 3 километрах от платформы Фирсановка, и которые она поддерживала материально.
Проявляла Вера Ивановна инициативу и в делах, которые непосредственно не касались её лично. Вокруг её имения в нескольких селах традиционно жили профессиональные мастера- краснодеревщики, а в селе Лигачево открылась фабрика Зенина по изготовлению шпона ценных пород дерева.
Вера Ивановна видела, что рынок требует более стильную мебель, чем изготовляли местные мастера. Тогда она договорилась со Строгановским училищем открыть в селе Алексеевском их филиал для обучения детей местных краснодеревщиков художественному ремеслу.
Теперь художники училища помогали составлять эскизы, по которым местные мастера изготавливали уникальную мебель. Советская власть уничтожила промысел и мастеров, но сохранилась Алексеевская церковь и в ней декоративная внутренняя отделка, сделанная вся руками этих мастеров.
Видно, какого уровня мастерства достигли вчерашние ремесленники. Стильная мебель, изготовленная ими, продавалась не только на внутреннем рынке - ее продавали в Польше, ее заказывал Центральный банк.
Вера Ивановна была меценатом и в сфере культуры: устраивала благотворительные концерты, спектакли с участием известных деятелей культуры того времени, включая Шаляпина и Рахманинова, Собинова и Нежданову, выручка, от которых шла на поддержку ограниченных в средствах одаренных студентов, нуждающихся деятелей культуры.
Устраивала в собственных домах выставки молодых художников с благотворительной целью. Правда и то, что по характеру Вера Ивановна была очень похожа на своего отца: волевая, упрямая, требовательная к себе и к людям. Ивана Григорьевича привели в Москву в 1832, когда ему было 14 лет, и определили мальчиком в ювелирную лавку купца Щеголева.
Благодаря своим талантам, он быстро освоил новое ремесло и добился многого сам, сказались и гены, так как относился к четвертому поколению купцов. Трудолюбия и упорства тоже хватало, ведь семья, где он рос, имела 11 детей, поэтому с 5 лет приходилось помогать родителям не только по дому, но и в лавке отца познавать азы торгового ремесла.
Известно, что основной свой начальный капитал Иван Григорьевич сколотил в первые годы после освобождения крестьян, в это благоприятное для него время по разбазариванию помещиками своих драгоценностей.
Он стал объезжать имения и скупать драгоценности, пользуясь необычно дешевыми ценами и получая от их продажи не малый доход. Одновременно, он занялся покупкой не тронутых лесных имений.
Большой знаток лесов, он ни разу не ошибся в покупке, определяя почти без ошибки возраст, качество и на какую надобность мог бы идти лес с наибольшей коммерческой пользой.
Он умел завязывать и поддерживать хорошие контакты с нужными влиятельными лицами, что способствовало успеху его предпринимательства. Владея громадным количеством лесов в разных губерниях, он стал крупным поставщиком лесных материалов для железных дорог и других казенных учреждений, добиваясь очень выгодных подрядов.
Трагедия же Ивана Григорьевича состояла в том, что у него не было сыновей. Сам он поздно женился (в 43 года), поэтому понимал, что передать дело прямому наследнику не придется, и настоял, чтобы дочь Вера, когда ей исполнилось 17 лет, вышла замуж за человека хорошо ему знакомого.
Первый ее муж, Владимир Воронин из семьи московских купцов первой гильдии. Его отец и дядя когда-то торговали шелком в Москве в собственной лавке на Моисеевской площади.
Иван Григорьевич, хорошо знал семью своего будущего зятя еще по Серпухову, знал, что тот рано остался без родителей, опекал сирот из этой добропорядочной семьи, поэтому, выдав дочь замуж за потомка купеческого рода, был спокоен за судьбу своих капиталов.
Этим можно объяснить последующее занятие Ивана Григорьевича, ради которого он пожертвовал делами торговыми. Будучи человеком верующим и православным, знал: кому много дано от бога, с того многое спросится; богатство не ради богатства, что им вовремя нужно успеть поделиться.
Начиная с 1869 г. он постепенно передает дело, связанное с торговлей и переработкой леса, своим братьям Петру и Павлу, а сам в течение 12 лет занимает должность Первоприсутствующего Сиротского суда, на которую выбирали из купеческого и мещанского сословия наиболее уважаемых лиц. Естественно, дело попечительства сирот было очень хлопотным.
Многие достойные и состоятельные купцы отказывались от этой должности, т.к. она доставляла много хлопот в ущерб занятиям бизнесом. Иное дело Иван Григорьевич, который испытывал от этой работы душевную радость.
Венцом этой деятельности стало его решение построить на свои средства дом дешевых и бесплатных квартир для бедных вдов, их малолетних детей и беспомощных одиноких женщин в который принимали бы всех без различия их сословного происхождения. Такой дом был построен и открыт в 1883 году.
Позже, на территории Фирсановского дома для вдов и сирот, что было уже данью купеческой традиции, появились вначале 2-х этажное здание прекрасной архитектуры, построенное на деньги купчихи Морозовой, завещавшей 100 тысяч рублей, а затем два 5-ти этажных здания.
Эти строения сохранились до сегодняшних дней. После революции, в 1919 году, вдов и сирот выпроводили оттуда, а в здании расположилось общежитие типографии «Красный пролетарий».
Сегодня в этих зданиях по адресу Электрический переулок д.3 находятся иные «сироты»: Общероссийский Институт Сертификации продуктов и одно из отделений Москомимущества.
После смерти Ивана Григорьевича в 1881 г., его дела успешно продолжили его братья Петр и Павел. При этом, Петр Григорьевич по размеру своих оборотов вскоре стал купцом 1-ой гильдии, был выбран городским ценовщиком лесной продукции, а за свою благотворительную деятельность получил две государственные награды и представлен к званию потомственного почетного гражданина.
Первая награда - Святой Анны, получена за попечительство бесплатной больницы военных врачей.
Вторая награда – Святой Станислав - была получена в 1895 году, когда Петр Григорьевич по примеру своего брата построил в г. Серпухове 2-этажную каменную богодельню и оставил 100-тысячный капитал на пожизненное содержание «пожилых женщин, примерного поведения, которые сами стесняются просить милостыню» - так записано в Уставе Фирсановкой богодельни.
До 1918 года на полном иждивении там содержались 70 женщин. В 1902 году Петру Григорьевичу потребовалась помощь, и он вызывает двух племянников, детей Алексея Григорьевича - Николая и Алексея (последний, дед Фирсанова Алексея Николаевича) к тому времени серпуховские купцы II гильдии.
Помимо Рогожного заведения, на Центральной площади г. Серпухова у них имелся магазин, предлагавший покупателям разные товары.
Петр Григорьевич ставит племянников, переехавших в Москву, приказчиками в свои конторы и преемниками по части благотворительной деятельности. Попечителем в больнице бесплатных врачей стал Николай, а казначеем - Алексей.
После кончины в 1914 году в возрасте 90 лет Петра Григорьевича, попечителем Фирсановской богодельни, вплоть до 1918г. становится мой дед Алексей Алексеевич. Петр Григорьевич не ошибся в своем выборе, племянники увеличили торговый оборот и значительно расширили производство по части лесопереработки.
При них в Серпухове, Подольске, Твери, Ржеве появились лесопильные заводы, в Москве второй большой склад. Первый громадный склад возле Александровского (ныне Белорусского) вокзала, появился еще при Иване Григорьевиче, второй был открыт возле Николаевского (ныне Ленинградского) вокзала.
Вера Ивановна тоже нашла свою нишу в бизнесе, используя капитал доставшийся от отца (20 застроенных участков, расположенных в центре Москвы на главных торговых местах: Арбат, Варварка, Кузнецкий мост, Лубянская, Воскресенская, Смоленская площади и др.), принялась за строительство новых доходных домов.
В 1884 году Вера Ивановна строит свой первый шикарный доходный дом на Тверской 1, который сейчас не сохранился.
В 1894 году она приступила к перестройке старых Сандуновских бань, которые были построены актером Императорского театра Силой Сандуновым еще в 1804 году и чудом сохранились при пожаре 1812 года благодаря тому, что были каменным, в то время как все деревянные здания других московских бань сгорели дотла.
Вера Ивановна сохранила историческое название, так как Сандуновские бани в Москве пользовались заслуженной славой - многие известные люди с удовольствием посещали их. Главное, что подвигло ее к новому строительству задетое самолюбие.
В 1893 году Хлудов, известный текстильный магнат, построил возле Лубянской площади Центральные бани, поражавшие москвичей своей изысканностью. Эти здания сохранились до сих пор, но используются не по назначению, сегодня там находится Министерство по Чрезвычайным ситуациям.
После открытия они составили серьезную конкуренцию старым Сандунам. А задел Хлудов Веру Ивановну своей шуткой: «Больше к тебе ходить не будут».
Тогда она решила построить банный дворец во всем превосходящий хлудовский, пригласила лучшего австрийского архитектора Фрейденберга, работающего в Москве, и заказала проект комплекса зданий, который состоял бы не только из бань, но включал гостиницу и сеть магазинов.
Так, в 1896 году в Москве появилось чудо архитектурной и инженерной мысли, с прекрасной внешней и внутренней отделкой, освещенное с наружи и внутри тысячей электрических ламп. На стадии согласования проекта неожиданно возникли трудности, рядом уже строили Центральный банк, а баня и банк не очень совместимы, хотя бы в пожарном отношении.
Пришлось строить свою электростанцию, бурить несколько артезианских скважин, специально вести собственный водопровод: воды в Москве не хватало, и получить воду из городского водопровода для бань было не возможно. Водопровод тянулся от Пречистенкой набережной через центр города, а внутри бани поставили фильтры тонкой очистки воды, так что воду можно было пить прямо из бассейна.
То, что сейчас используется под бани это некогда дворянское и простонародное отделения. Во дворе же дома выходящего фасадом на Неглинку с известным магазином «Ноты», стоит здание, где в советское время располагалась поликлиника им. Моссовета, а до революции находились самые дорогие номерные бани.
Причем, в дворянском и в простонародном отделениях, были свои бассейны. Стоимость услуг в дворянском отделении составляла 50 копеек, простонародных - 5 копеек, а вся хитрость состояла в том, что вода из дворянского бассейна перетекала в бассейн простонародной бани. Отдельные номера стоили дороже – от 1,5 рублей.
Номер состоял из нескольких кабинок, в которых находились своя парилка, ванная комната с мраморной ванной, свой душ и кабинеты для отдыха и развлечений, туда любили захаживать купцы и заключались сделки. Ходили туда целыми семьями и новобрачные, ведь каждому хотелось хоть раз увидеть это чудо.
О детище Веры Ивановны много писали и говорили, да и саму не обошли вниманием. Очередной ее проект, вызвавший большой общественный резонанс был связан с открытием в 1906 громадного торгового центра на улице Петровке, известного как Петровский пассаж. Одного из лучших торговых зданий европейского класса в Москве.
Просторное и светлое внутри, с двумя линиями магазинов удобно расположенных террасами. Проектировал его архитектор Калугин, а стеклянные своды над двумя галереями - известный инженер строитель Шухов.
Вера Ивановна изрядно потратилась на эти объекты, только для строительства Сандуновских бань потребовалось 3 млн. рублей и еще 1,5 млн. рублей для строительства Петровского пассажа, поэтому для воплощения этих проектов пришлось продать несколько застроенных участков.
Семья деда Алексея Николаевича Фирсанова состояла из семи человек. Дед не имел специального коммерческого образования, но его дети Николай (отец Алексея Николаевича) и Алексей закончили в Москве Нобилковское коммерческое училище.
В июне 1918 году Алексей поступает на Высшие Коммерческие курсы. Но в августе 1918 году после выхода Декрета о правилах приема в ВУЗ, зачисление по прежним правилам признавалось недействительным, и он был отчислен.
При этом, детей пролетарского происхождения принимали в ВУЗы без экзаменов, было запрещено требовать от них даже документы об образовании, им не ставили оценки за знания и для перехода на следующий курс требовалась только лояльность к советской власти. Детей же лишенцев до 1936 года вообще перестали принимать в ВУЗы.
Морально конечно тяжело, но жить можно.
Алексей Николаевич рассказал интересную историю. Лидия Алексеевна, младшая сестра деда, родившаяся в 1917 г., не вступала в партию, не меняла свою девичью фамилию, стала профессором в Институте Стали и Сплавов, а затем депутатом Верховного Совета РСФСР от блока беспартийных.
Для того, чтобы поступить в ВУЗ в 1934 году, ей пришлось скрыть, что она из семьи купцов. Учитывая, что отца и брата звали Алексей Алексеевич, она принесла справку последнего, что он служащий и подлог не заметили. В конце же 1918 г. вопрос стоял о том, как выжить когда лишили всего. Из Серпухова в Москву к деду переехали его сестры, которые были выселены из своего дома.
Как пережили 1919, одному Богу известно, но к концу 1920 года жить в городе стало невозможно, и для того, чтобы выжить отец Алексея Николаевича со своим братом Алексеем вывезли родителей, тетушек, младших братьев и сестер в Дмитровский уезд Московской области, где продержались три года только за счет того, что мужчины семьи Фирсановых были хорошими охотниками и рыбаками.
В 1924 году вернулись в Москву. Отец, брат Алексей и Михаил открыли свой охотничий магазин на птичьем рынке, и жизнь потихоньку снова стала выправляться. Но как только в конце 1929 года советская власть стала расправляться с нэпманами, арестовали отца и Алексея. Следователь требовал взятку и угрожал, что в противном случае, вся семья пойдет по этапу.
Пришлось дать взятку, и Алексея выпустили, говорили, что бабушка отдала свой последний браслет и кольца, но отца все равно осудили на три года по статье за спекуляцию. В 1917 г. брат деда Николай Алексеевич проживал со своей семьей на 1-ой Мещанской 3 в собственном доходном доме, где занимал квартиру.
В семье было четверо детей, он, супруга и домработница. У каждого была своя комната. В конце 1918 г. их уплотнили и оставили две комнаты. Квартира стала коммунальной, а остальные комнаты вместе с мебелью распределили между чужими людьми.
Постоянной работы не было, и они перебивались случайными заработками. Казалось, о них забыли все, их не пытались выселить ни в 1924, как лишенцев ни в 1929, как бывших домовладельцев, но в 1934 году пришли арестовать Николая Алексеевича, которого к счастью не оказалось в городе. Выручила бывшая домработница, которая заявила, что тот давно здесь не живет.
Пришлось срочно бежать из Москвы и вывозить всю семью. Его дочери спустя много лет уже после смерти Сталина с большими трудностями вернулись в Москву, и помог им прописаться мой отец. Участь Веры Ивановны тоже была печальной. В 1918 году отобрали предприятия, поместье, сбережения и выселили из домов.
Многие знакомые и друзья стали исчезать, по слухам, кто-то выехал заграницу, кто-то был арестован и расстрелян, остальные оказались выселенными из прежних мест обитания. Поэтому сегодня в Москве осталось только 4% потомков до революционных жителей Москвы.
Еще в 1913 г. Вера Ивановна купила дом на Пречистенке 32 (сейчас там находится Детская музыкальная школа №11), отреставрировала его и в главном доме оборудовала прекрасный концертный зал, где стала проводить благотворительные концерты.
Там бывали в гостях и выступали многие поэты серебряного века. Здесь ее застала революция. Из главного дома переселили её в маленькую комнатку во флигеле, где ранее жила ее прислуга.
Во флигеле с ней вместе проживали две маленькие внучки. Двое внуков Сергей и Борис в 1919 году с отцом Ю.Э. Конюс вынуждены были бежать на Кавказ и далее эмигрировать во Францию.
В Париже Борис женится на дочери Сергея Рахманинова, а младший брат Сергей, переезжает в Болгарию и становится православным монахом в Софии, но после прихода туда Красной Армии бежит во Францию и начинает вести гастрольную жизнь, давать концерты на фортепиано.
Оставаясь в России до 1928 года, Вера Ивановна терпела все тяготы и лишения, но когда описали предметы первой необходимости, твердо решила уехать, и случай такой подвернулся.
По поддельным документам с труппой Художественного театра, она тайно выезжает заграницу и оказывается в Париже, где её ждали Шаляпин и Рахманинов, с которыми дружила долгие годы в России, и где крестила старшую дочь Шаляпина - Ирину. В Париже в 1932 году она нашла свой последний приют.
Были в семье Фирсановых и трагедии, о которых никто не рассказывал. Без вести пропали братья деда Сергей и Михаил. Могилы близких родственников в Москве и Серпухове оказались разграблены - большевики и там искали золото.
Мраморные памятники с могил пошли на украшение Московского метрополитена, а так как мрамора нужно было много, уничтожили несколько старинных московских кладбищ. Многие могилы оказались под асфальтом.
