ЧОКОЛОВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ
Купец Николай Иванович Чоколов чина не имел. Тем не менее в жены взял дочь дворянина Иванова девицу Марию Николаевну, с которой воспитал троих сыновей (Михаила, Николая, Владимира) и двух дочерей (Марию и Варвару)
Купец третьей гильдии Иван Михайлович стремился поставить на ноги и в равной мере обеспечить обоих своих сыновей, надеясь, что, по крайней мере, одного из них запишут в первую гильдию. Даже отдал ребят во 2-ю киевскую гимназию. Отцовские ожидания полностью оправдали и старший сын Иван, и младший Николай, которому из-за недостатка средств у отца не удалось закончить второй класс.
Более того, братья Чоколовы создали едва ли не крупнейший винокурно-дрожжевой завод в крае и, не оставляя отцовского коммерческого дела, были уважаемы в Купеческом собрании и на несколько сроков избирались гласными Думы. Николай Иванович Чоколов несколько лет подряд был старостой всего киевского купечества, а в 1914 году его избрали кандидатом в старейшины Киевского Русского купеческого собрания. Работу Николая Чоколова на общественной должности отметили золотой и серебряной медалями «За усердие» на Станиславской ленте и званием почетного гражданина Киева.
Чоколовы поселились на окраине Подола — Лукьяновке — не слишком богатом в середине ХІХ в. районе Киева. В 1865 году они купили 10 десятин (гектар) — всю гору между ул. Татарской и Саксонским оврагом (современная Соляная улица) с большим озером в центре. Когда-то это большое имение на Глыбочицкой, 5-11 было дачей какой-то состоятельной персоны. Новые хозяева — братья Иван и Николай Чоколовы — в 1872 году открыли здесь винокурно-дрожжевой завод.
Построили каменный дом для двух медных беспрерывно действующих спиртоперегонных аппаратов, двухэтажный корпус из камня для хранения спирта, трехэтажный — для бродильного и промывного отделений, установили ледовый механический холодильник, железные паровые кипятильники для барды. Через девять лет о заводе братьев Чоколовых как об одном из лучших писали в «Указателе фабрик и заводов Европейской России с царством польским и Великим княжеством Финляндским». Здесь работали всего 28 рабочих, тем не менее завод был первым среди подобных киевских предприятий.
Благодаря Николаю Чоколову в Киеве появилось не только Коммерческое училище, но и небольшой поселок рабочих в предместье
Больше занимался заводом Николай Иванович Чоколов. Иван Иванович вел собственный бизнес — издавал музыкальную литературу, владел несколькими небольшими типографиями. Дела Николая Ивановича шли неплохо. Чтобы удержать позиции лидера на рынке, который время от времени страдал от введения «сухих законов» в империи, Николай Чоколов решает модернизировать производство.
Но он мог остаться ни с чем, если бы не выполнил некоторых распоряжений городской Думы. В 1899 году он получает разрешение от городских служб на установку паровых котлов системы Сенклера и Багарейного, а также Бобкока и Вилькокса. Но распоряжения городской власти обязали предпринимателя к более глобальным преобразованиям.
Более года, в 1904-1905-м, домовладельцы с Глыбочицкой жаловались в управу на ужасающее состояние улицы. Это была практически сточная канава, которая проходила через усадьбу винокурни Чоколова. В нее сливали все отходы завода. Одним из требований городских властей к Чоколову было закрыть канаву и обустроить канализацию для отвода грязной воды с предприятия.
В 1914 году уже на более экологически безопасном предприятии работали два паровых двигателя мощностью 265 лошадиных сил, 105 рабочих, в год завод производил 1,8 млн градусов спирта и два миллиона фунтов дрожжей. На Всероссийской выставке 1913 года, в организации которой принимал активное участие и Николай Чоколов, завод братьев Чоколовых представлен не был. Тем не менее он был первым из четырех киевских дрожжево-винокурных заводов, которые выкуривали 172 тыс. градусов спирта в год.
Крупнейшая киевская винокурня в 1912 году стала акционерным обществом с основным капиталом в 600 тыс. рублей на сто акций. Правда, в уставе АО «Братья Чоколовы» основателями указаны потомственный почетный гражданин Николай Чоколов и некая супруга надворного советника Мария Швайковская. Как ни странно, брат Иван в этих документах не упоминается.
Как складывалась дальнейшая судьба предпринимателей Чоколовых, неизвестно. Вероятно, неплохо — Николая Ивановича в народе окрестили «дрожжевым лордом». Капитал, который он сумел сколотить на коммерции и производстве дрожжей и вина, позволил ему стать купцом 2-й гильдии.
А энергия и упорство, с которыми он отстаивал интересы купцов, создали авторитет влиятельного человека. В записке о развитии российской торговли в Киеве купеческий староста Н. И. Чоколов отмечал, что «купеческое общество разрозненно очень, его даже не признает киевская казенная палата, поэтому и принимает в купцы без согласования с ним», и выступал против «еврейского элемента», который «вытеснил русского купца из города, где в 1870-х годах были в основном русские купцы».
Купцов-евреев, которые на 80% представляли первую киевскую гильдию, Николай Чоколов обвинял в несправедливой торговле — под именем одного купца-еврея торговали практически все его родственники, близкие и дальние. Однако предложение старосты Купеческого собрания Н. Чоколова изменить порядок принятия в купечество и предоставления права торговать свидетельством на торговлю городской властью было отклонено.
Но Николая Чоколова почти единогласно поддержали купцы 2-й и 3-й гильдий (здесь «еврейского элемента» было меньше, около 40% второй и почти полностью вся третья гильдии состояли из русских купцов) и избирали его купеческим старостой более двадцати лет подряд. Чтобы не вымерло русское киевское купечество и купечество в целом, Н. Чоколов заботился о коммерческом образовании. Не закончив двух классов гимназии, он учил своих сыновей в лучших учреждениях.
Например, сын Николай в 1910 году стал студентом университета Св. Владимира. Н. И. Чоколов доказывал: «В коммерческом образовании ощущается большая потребность при условиях существующей конкуренции с одной стороны евреев, а с другой — иностранцев, которые по образованности стоят намного выше русских купцов. Небольшая часть русских купцов ведет торговлю книгами.
Купец не знает состояния своей торговли, и его обкрадывают приказчики. Купцы отдают своих детей в общеобразовательные заведения, начинают им путь в чиновники, врачи, инженеры и т. д., — воспитанные в общеобразовательных средних заведениях, за отдельными исключениями, купцами не бывают. Впрочем, главная причина стремления купцов сделаться не купцами кроется в низком уровне морального и умственного развития новых вступающих в общество купцов и в самом общественном статусе купца».
На собрании Киевского купеческого собрания 22 июня 1888 года Николай Иванович Чоколов выступил с предложением открыть в Киеве коммерческое училище. Эта идея на некоторое время зависла в воздухе — обсудить ее было практически не с кем, так как на заседание явилось мало людей.
Через полгода поводом для воплощения идеи купеческого старосты стало заявление киевского купца Ф. Дитятина и еще 165 человек, которые подписались под обращением к купеческому старосте с просьбой «ознаменовать каким-нибудь благим делом чудесное спасение Царской Семьи». К тому времени по всем большим и малым городам империи после катастрофы 17 (30) октября 1888 года на станции Борки под Харьковом Курского направления, когда императорский поезд сошел с колеи и погибло немало людей, а царская семья выжила, возводили храмы, учебные заведения. На следующем заседании Купеческого собрания Николай Иванович выступил уже с примером по этому поводу и предложил основать Коммерческое училище «с целью воспитания подрастающего поколения в духе беззаветной преданности Монарху».
На училище необходимо было 100-150 тыс. рублей при условии, что городская управа выделит помещение. Средства Чоколов собирал несколько лет. Купеческих взносов — по тысяче в год от всего почетного собрания — не хватало. Биржевой комитет и кредитные союзы не спешили делиться капиталом.
На «благое начинание» откликнулись из правлений сахарных заводов и других промышленных предприятий. Присвоение училищу имени царской особы требовало соответствующей суммы, которая гарантировала бы «существование на вечные времена». Отсутствие этого капитала задерживало появление училища.
Поэтому сначала, в октябре 1896 года, открыли училище на 9 классов (270 учеников) без присвоения ему имени царской особы. Обучение в нем было платным, впрочем, установили 10 стипендий. Под руководством Николая Чоколова разработали устав училища, сформировали Попечительский совет, который возглавил купеческий староста. Через год Киевское коммерческое училище было, можно сказать, уже образцовым учреждением, которое располагалось в отдельном здании.
Его уставный фонд составлял 150 тыс. рублей, из которых 100 тысяч — пожертвование Льва Бродского. И, наконец, Киевское коммерческое училище получило имя цесаревича. А на имя киевского городского головы поступило прошение о жаловании главы Попечительского совета Киевского коммерческого училища Николая Чоколова высочайшей наградой за его старательную службу и особый вклад в дело распространения коммерческого образования.
В той самой городской управе — Киевской думе — лежало еще несколько представлений на Н. И. Чоколова, подшитых в одно дело. Купец Николай Чоколов на общественную должность члена Киевской городской управы (с содержанием 3 тысячи рублей в год) избирался с 1891 года на четыре срока подряд (один срок — четыре года). Поговаривали, что во время предвыборной кампании он щедро угощал всех избирателей (его «избирательный территориальный округ» насчитывал более тысячи киевлян) вином. Выполняя общественный долг, он лоббировал интересы и собственного предприятия.
В 1894 году, когда подходил к концу срок каденции депутатов, несколько гласных Думы, среди которых был и некий Рустицкий, в заявлении рассказали о растрате киевским купеческим старостой купеческого капитала на основание Коммерческого училища в Киеве. В докладе генерал-губернатору говорилось «о проведении расследования законности действий Чоколова, который превратил в собственный капитал 251 рубль Коммерческого училища, вложив в акции Киевского общества канализации, которые не очень котируются на бирже и в меняльных конторах принимаются по 50 копеек за рубль». Однако это заявление не было вынесено на обсуждение Думы.
А через день-другой в газете «Кіевлянинъ» вышла заметка о неудачной попытке устроить в Думе разборку по факту. Николай Чоколов успокоил гласных, доказав, что «не стоит плакаться за чужими деньгами, как не плачутся по ним и сами обвинители — они поставили этот вопрос из корыстных намерений для сведения личных счетов». Дума отказалась обсуждать действия Чоколова, признав, что он действовал как купеческий староста.
Это была не единственная попытка обвинить Николая Чоколова в махинациях. Еще с 1858 года купеческое общество собирало капитал на возведение триумфальных ворот в честь приезда императора Александра ІІ: ежегодно каждый купец платил специальный сбор в размере 15 рублей. К 1890 г., когда активно искали средства на Коммерческое училище, сумма набежала кругленькая.
На общем собрании купеческого собрания было решено, что эти средства могут пойти на учреждение училища. Куда девались деньги и какую роль в их исчезновении сыграл Николай Чоколов, неизвестно — в управу для разъяснений он не пришел и отказался возместить убытки — 6500 рублей.
Перед началом очередной предвыборной кампании, в феврале 1899 года, Николай Чоколов стал фигурантом полицейского расследования. Заявление на него подал тот самый гласный Киевской городской думы дворянин Николай Рустицкий. Он требовал наказания для гласного Думы без чина (в Российской империи вообще было 14 чиновничьих рангов. — Авт.) Н. И. Чоколова, который на одном из заседаний в присутствии депутатского собрания обругал его и набросился с кулаками.
Установить из свидетельских показаний, кто из «народных избранников» виноват, кто первый начал потасовку и кто кого обидел, было трудно. Сам же обвиненный гласный Николай Чоколов, тоже обруганный истцом, в пояснительной записке указал причину своего «неблагородного поведения» — якобы Рустицкий его «все время преследовал и как исполнителя службы общественной, и как человека в частной деятельности, что выражалось в доносах высшей административной власти и в разнообразных двусмысленностях, высказываемых на заседаниях Думы, и даже в печати с целью навредить доброму имени в общественном мнении».
Глубоко сожалея, что «утратил власть над собой и в крайне нервном возбуждении был вынужден ответить бывшему гласному Рустицкому», Николай Иванович признал свою вину и сердечно извинился перед обиженным противником. Следственная волокита продолжалась долго. Неизвестно, какое наказание отбыл гласный Н. Чоколов.
Разбирательства о клевете стоили Чоколову здоровья. Особенно трудным для 53-летнего купца выдался 1898 год. Киевскому губернатору он подал прошение: «Учитывая усиливающуюся болезнь горла, я вплоть до выздоровления не могу исполнять обязанности городского головы, поэтому выполнение их на это время я передал члену городской управы подполковнику Павлу Плахову, о чем имею честь довести до ведома вашего превосходительства». Консилиум врачей рекомендовал Николаю Ивановичу Чоколову евпаторийский курорт на Майнакском озере с горячими рапными ваннами, а также купаться в море.
Там у него обострился ревматизм, и он просит продлить отпуск на двадцать дней. А по возвращении с курортов у Чоколова ухудшилось самочувствие, и в один из осенних дней он не доехал до управы из-за резкой боли в желудке. В конце концов снова был вынужден просить отсрочку от дел на период лечения. С тех пор каждые год-два Николай Чоколов выполнял предписания врачей — морские купания, климатическое лечение на юге Франции, а в 1903 году попросил отпуск на целых два месяца для лечения детей в Берлине.
Несмотря на тяжбы с клеветниками, имя Николая Чоколова оставалось честным. Осталось это имя и на карте Киева.
Коммерческий советник Николай Чоколов обратился к генерал-губернатору с несколько странным прошением. Он просил город выделить 40-60 десятин земли на Соломенке (окраине города) на правах безоброчной долгосрочной аренды, чтобы «осчастливить несколько сотен людей, а то и несколько тысяч тружеников».
Такой участок он просил отвести из земель под выгон для расселения рабочих киевской артели, создание которой инициировал. «С помощью подобных артелей укрепляется основа для обеспечения экономического положения и более устойчивого социального быта», — убеждал городскую власть гласный Николай Чоколов. Пристойное, а главное, дешевое и здоровое жилье для рабочих киевских фабрик и заводов, которое можно было бы выстроить на отведенных городом землях, по словам Николая Ивановича, — «главная основа материального обеспечения и духовно-морального равновесия».
Но Дума нового состава в 1897 году не спешила решать жилищные проблемы киевских рабочих. Им было выставлено несколько условий, по большей части неприемлемых. Артель смогла общими усилиями выкупить у частных лиц лишь небольшой участок в семь десятин по завышенной цене — Дума выставила к уплате сумму почти в 17 тысяч рублей. Помог Чоколов — добавил к общим артельным восьми тысячам недостававшие девять в качестве беспроцентного займа. Артельцы тянулись из последнего, кто как мог. 28 семей уже начинали строиться, всего в артели было 39 рабочих семей, которые жили в темных сырых квартирах и подвалах.
В 1901 году с помощью Чоколова артель получила кредит в 20,5 тыс. рублей, благодаря которому погасила долг казначейству и Чоколову, а также выстроила жилье — отдельные на две-три комнаты домики с приусадебными участками для каждой семьи. Со временем при содействии Чоколова в городке, расположившемся возле Кадетского гая — прибежища нищих и воров, установили полицейский надзор на улицах. С 1905 года новый поселок уже официально назывался Чоколовкой, так и был освящен на долгие годы. n
Завод братьев Чоколовых был одним из крупнейших предприятий Киева — занимал целый квартал от ул. Татарской до Волчьего яра № 5-13 по ул. Глыбочицкой. В советское время, с 1926 года, перешел на изготовление дрожжей и кормовой патоки, были расширены бродильные отделения, увеличена мощность воздуходувных станций, заменены сепараторы, усовершенствованы электросиловые установки, холодильные камеры. Работал завод даже во время немецкой оккупации. Во время Второй мировой войны в Германию было вывезено почти все оборудование, сырье, деревянные сооружения разобраны на топливо — сумма ущерба составляла 16 млн 231 тыс. рублей. Завод продержался вплоть до 1990-х и был ликвидирован. Территория планируется под реконструкцию.
Иван Иванович Чоколов, старший брат Николая Ивановича Чоколова, был купцом 2-й гильдии, вместе с братом создал винокурно-дрожжевой завод на Подоле. Помимо этого занимался печатным делом, владел несколькими типографиями. На них иногда печатались брошюры и книги, которые потом запрещались (а типография рисковала быть закрытой), например, «Открытое письмо поляка П. Н. Белашеву» Е. Старчевского, где критиковались польско-российские отношения. Иван Чоколов избирался на несколько сроков подряд гласным Думы, занимался общественной деятельностью. В частности, киевский купец в 1840-х годах выступал за отмену крепостного права. Был действительным членом Киевского отделения Императорского Русского Общества рыбоводства и рыбалки.
