Добавлю информации: Ломаков Александр Алексеевич 1928 - 2005
Родился 6 мая 1928 года в Сибири, в Челябинской области, в селе Батырево - это в районе озера Семискуль (?). Его отец Алексей Ильич Ломаков, мать Агафья Павловна Ломакова (в девичестве Золотухина, уроженка Полтавской? губернии).
В семье Ломаковых живо предание, что их предки были ссыльными в Сибири. В Челябинскую область в село Батырево был выслан за бунт Павел, дед Александра Алексеевича Ломакова по материнской линии. В то же село сослали и Тимофея Ломакова вместе с сыном Ильей. Они были бурлаками на Волге. Илья Тимофеевич женился на Марии. У них родился сын Алексей Ильич - отец Александра Алексеевича.
Когда Саше Ломакову было два (?) года, из-за разразившегося в Сибири голода, семья Ломаковых переехала к его деду - Илье Тимофеевичу Ломакову на станцию Завидово Тверской области. Дед Илья Тимофеевич работал сторожем при местном молокозаводе.
Вот Ломаковы в 1935 году в Завидово Тверской обл.:
В той местности (Едимново (оно же Едимоново), Редкино, Завидово и в самой Твери) живёт много Ломаковых.
(Не понял - как словарную статью пополнять... Может и не верно делаю... Извините если не так.)
Вот ещё
Вот ещё:РГАДА. Ф.615. Оп.1. Д.11600
(Крепостные книги, Тверь,. 1702)
(л.217) Тогож числа (генваря в 27 день) вдова Варвара Иванова дочь Стефановская жена Сербина зговорила она Варвара дочь свою девицу Ирину Никитину дочь замуж рейтарского строю за недоросля Никиту Никитина сына Бибикова а благословляет она дочь свою Ирину божиим милосердием образ Сергия чюдотворца обложен серебром образ Екотерины Христовой мученицы да кузни серебреной и платья з бельем по цене на 30 рублев а выдать ей Варваре дочь свою девицу Ирину за него Никиту на срок февраля в 4 день в нынешнем же 1702м году а естли она Варвара дочери своей девицы не выдаст на срок Никите взять за ней неустойку денег 50 рублев …
К той записи вместо матери своей Варвары Ивановны сын Никифор Степанов сын Сербеев … руку приложил
(л.230) Тогож числа (генваря в 30 день) вдова Анна Михайлова дочь Ильинская жена Иванова сына Бибикова дала запись Тверскаго архиепископа сыну боярскому деверю своему Алексею Иванову сыну Бибикову в том что в прошлых годех волею божию мужа ее а ево Алексеева брата в животе не стало а она Анна осталась бездетна и ныне она Анна поговоря с ним деверем своим Алексеем полюбовно ис пожитку мужа своего взяла из животов божия милосердия и платья и посуды и из дворовых людей и ис пахотных земель половину а из дворовых людей досталось ей Анне Тверского уезду сельца Всеславьева крестьяне …
(л.230об.) К сей записи рейтарского строю недоросль Назар Михайлов сын Ломаков вместо сестры вдовы Анны … по ее велению … руку приложил
Вот ещё:Актуально / Актуально
Прислал DB 30 Янв, 2009 г. - 13:01
--------------------------------------------------------------------------------
Страсть к путешествиям у меня в крови - от моих предков-переселенцев.
В 1891 году мой дед Фома Ломаков вместе с женой Анастасией и дочерью Анной, которой было тогда полтора года, решил податься на освоение дальневосточных земель. Из-под Полтавы вместе с обозом таких же переселенцев они отправились в Благовещенск. Всего в путь двинулось 10 семей.
Путешествие длилось очень долго. Первую часть пути через всю Сибирь, мимо Байкала, проехали на телегах. Потом, когда добрались до реки Шилки (приток Амура), продали лошадей, сбили плоты и поплыли вниз по течению.
До Благовещенска добрались только четыре семьи: кто заболел, кто решил обосноваться под Иркутском. Фома и Анастасия Ломаковы были среди тех, кто достиг цели. Под Благовещенском, в селе Черемхово, семья получила землю, ее распахали, обустроились на новом месте. Там и родилась моя мама - Фекла Ломакова.
Сестры Ломаковы вышли замуж за братьев Шаламовых. В 1930 году родился я, Виктор Никитович Шаламов. С 1956 года живу в Магаданской области. Работал горным мастером на руднике <Иультин> и 29 лет - старшим техником во ВНИИ-1.
Род наш продолжают сын Константин, врач-эндокринолог Магаданской областной больницы, и дочь Марина, музыкальный работник детского сада.
На снимкЕ: Фекла Ломакова (слева) и Анна Шаламова (по мужу) с дочерью Таисией, 1918 год.
Фото из архива семьи Шаламовых.
Эта статья опубликована на сайте ОГУ "Издательский дом "Магаданская правда"
URL этой статьи:
Вот ещё:Ломак, Ломаковы: Ломак, крестьянин, 1545 г., Новгород; Андрей
Васильевич Ломаков, 1540 г., Тверь;
позже Ломаковы также в Пскове [см. Шешляков] Ломака Шевляков,
пушкарь, 1639 г., Рязань
Шешляков Ломак [см Ломак], пушкарь, 1630 (1639^— С В ) г., Рязань
Вот ещё:По окончании Русскотурецкой войны 17691774 гг. указом императрицы Екатерины II был сформирован Белорусский гусарский полк, впоследствии 28 июня 1778 г поименованный Воронежским (по месту расквартирования).
Козьма Прутков советовал желающим быть красивыми поступить в гусары. При этом он был недалек от истины. Наши земляки, которыми рекрутировался Воронежский гусарский полк, носили глубокого синего цвета доломан, расшитый пятнадцатью белыми шнурами (у офицеров серебряными) с сорока пятью оловянными пуговицами, ментик – синюю, расшитую шнурами того же цвета, подбитую темным мехом (у офицеров белым) суконную куртку, которая при ношении небрежно набрасывалась на левое плечо. Голову гусара покрывал конусообразный, сужающийся кверху, кивер (мирлитон) с малиновой, отороченной серебряным галуном лопастью и султаном белого цвета. На ногах чакчиры (рейтузы) малинового цвета с белой окантовкой, заправленные в короткие венгерские сапожки с прибивными шпорами. Характерной деталью гусарского костюма был кушак, сшитый из тонких шерстяных шнуров малинового цвета, с перехватами из таких же шнуров белого цвета. С левой стороны на трех длинных ремешках висела ташка – плоская сумка из простой нечерненой кожи с крышкой, обшитой малиновым сукном, на которой был вышит серебром вензель императрицы. Вооружение гусара состояло из сабли, двух пистолетов и карабина. Карабин был скорее оружием для парадов и несения караульной службы. Атаковал гусар всегда с саблей наголо, и она была его главным оружием в бою.
Воронежскими гусарами командовал полковник Иван Федорович Волков, родом из дворян Воронежской губернии. Среди 336ти портретов русских военачальников, находящихся в военной галерее Эрмитажа, есть и его изображение. Генералмайор Волков изображен в белом вицмундире эпохи начала царствования Александра I. Он родился в 1747 г., прожил трудную, полную опасностей жизнь боевого офицера и скончался от ран в 1810 г. Самый славный эпизод, которым отмечен боевой путь воронежских гусар, – это участие полка во взятии Измаила 11 (12) декабря 1790 г
В 5 часов 30 минут русские войска одновременно с девяти направлений пошли на приступ. Один из участников штурма сравнил Измаил с вулканом, извергающим пламя. В ходе битвы турки совершили вылазку через Бендерские ворота, но были обращены в бегство. Комендант форта, опасаясь, что русские на плечах беглецов ворвутся в город, взорвал мост перед воротами. И тогда случилось то, о чем впоследствии, отмечая в реляции действия командира воронежских гусар, А. В. Суворов напишет: «...Опрокинув невозможности и открыв заваленные Бендерские ворота, устроил испорченный турками мост, выехав с тремя эскадронами в оный, поразив и рассыпав, и принудил многих отдаться и взял до восьми сот человек в плен...».
Во время боя полковник Волков был ранен в руку, но, оставшись в строю, продолжал командовать гусарами. Это отмечено в наградных листах, представленных А. В. Суворовым князю Потемкину. За умелое руководство боем и отличие при взятии Измаила Ивана Федоровича наградили орденом Святого Владимира II степени и золотой саблей с надписью «За храбрость». Кроме него еще двадцать четыре воронежских гусара были отмечены в победной реляции: премьермайор Иван фон Сейпа, ротмистры Александр Самарин, Иосиф Шефинский, Илья Ломаков, поручики Кривошеин, Петр Канчиялов, Леонтий Турский, Андрей Елянчич, полковой квартирмейстер Диомид Мещеряков, корнеты Владимир Волков, Иван Бутович, Иван Размирицын, Иван Райкович, Иосиф Маевский, Николай Мещеряков, кадеты Фридрих Моу, Николай Канчиялов, Василий Волков, Иван Конвисарев, Прокопий Николаев, вахмистры Вавилов, Василий Ешин, Пиницын, Мильковский и Максим Табурович.
В 1791 г Воронежский гусарский полк участвовал в кровопролитном сражении близ турецкой крепости Мачин. Полк действовал на левом фланге русских боевых порядков, которым командовал М. И Кутузов.
Ивана Федоровича Волкова в течение года дважды наградили золотым оружием, а также наградной саблей.
Отличились воронежские гусары и в скоротечной Польской кампании 1794 г В реляции А. В. Суворова на взятие Варшавы были отмечены их неотразимые атаки.
29 ноября 1796 г в числе других полков русской армии, понесших большие потери в боях, Воронежский гусарский полк расформировали. Боевой штандарт части по просьбе дворянства передали на хранение в Воронеж. Оставшиеся офицеры и нижние чины вошли в состав двух вновь созданных гусарских полков: Мариупольского и Елисаветградского
Вот ещё:...девкой же Василисой, прозванием Ломакова, которая жила в доме МещериныхСогласно Военному артикулу 1708 года (пункт первый), признавалось существование чародеев, в том числе и таких, которые "с дьяволом осязательстео могут иметь". Немногое изменилось и лет тридцать спустя, когда Сенат, Тайная, Сибирская губернская и Томская воеводская канцелярии, а также Сибирский приказ весьма усердно расследовали в 1737 - 1739 годах выдаюЩееся аже по тем временам' дело о дьявольском наваждении "которое говорит явно человеческим языком всл^ Очень похожее дело расследовалось, и не менее усердно, в 1981 году, на столь же высоком уровне; "но долгое время было известно среди исследователей феномена как курский голосовой полтергейст. Оба события мы рассмотрим одно за другим.
Дело о дьявольском наваждении. Это уникальное отечественной юриспруденции дело началось с того что 26 августа 1737 года в Томскую воеводскую канцелярию явился боярский сын Алексей Мещериц Причем прибыл не один, а привел с собой "дворовую свою девку калмыцкой породы Арину Иванову". Он объявил, что ныне ей двенадцать лет, что года четыре тому назад она была испорчена волшебством и с тех пор у нее в утробе сидит "дьявольское наваждение которое говорит явно человеческим языком вслух и показует о себе, что он лукавый, а именем зовут его Иван Григорьев сын Мещерин, а родится он завтра, а посажен в утробу к оной девке во щах девкой же Василисой, прозванием Ломакова, которая жила в доме Мещериных". Мещерин просил "дворовую их девку освидетельствовать".
Все это боярский сын доложил лично воеводе Сибирского гарнизона секунд-майору Степану Угримову, который тотчас же и приступил к освидетельствованию, благо любопытствующие оказались под рукой. Допрашивать девочку воевода приказал подьячему Комарову. Арина стояла молча перед толпой. Лицо ее было неподвижно, рот закрыт. Подьячий спросил дьявола: - Кто ты такой?
- Лукавый, - послышалось всем издалека ребяческим, гугнивым голосом, лукавый. Зовут меня Иван Григорьев сын Мещерин, рожусь завтра. Откуда ты? - спросил подьячий. - Из воды, - отвечал тот же голос. Толпа остолбенела, но вскоре вопросы продолжились. Оказалось, что лукавый "также и других речи по вопросам христианским отвечает явственно" Когда же спросили Арину, как же дьявол тот в неи оказался, получили ответ, что "посажен лукавый во утробу к оной девке во щах девкою Василисой тому четвертый год и взят он из воды". Тут же призванная Василиса утверждала относительно якобы
^ ею в утробу Арине дьявола, "который ныне говорит Дрловеческим языком вслух", что кто его посадил, "во щах ли или в другом каком зелье и сколь давно, про то она, Василиса, не ведает".
В то время подвергнуться дьявольскому наваждению было очень серьезным преступлением, которое требовало тщательнейшего расследования всех обстоятельств дела,' в том числе и выяснения того, кто и с каким умыслом напустил на одержимого эту нечисть. Дрину до поры до времени заключили в томский Рождественский девичий монастырь под арест, в келью игуменьи Доминики. К келье приставили часового, а игуменье велели девочку почаще водить в церковь и смотреть за ней "накрепко".
Поскольку дело оказалось серьезным - ведь результат порчи был налицо, Угримов составил акт освидетельствования, в котором указал, что Арина "подлинно явилась' испорчена". Затем воевода посла." с нарочным донесение о таком важном происшес-вии непосредственно в Сибирскую губернскую канцелярию, в Тобольск - тогдашнюю столицу Сибири.
Сибирская канцелярия, в свою очередь, донесла о том деле в Тайную канцелярию в Санкт-Петербург, а также поставила в известность Сибирский приказ и стала ждать ценных указаний от вышестоящего начальства.
Ценные указания сверху пришли довольно скоро, и наконец 5 октября 1737 года из Сибирской губернской канцелярии в Томск на имя Угримова был послан указ, согласно которому воеводе ведено "расспросить накрепко" Алексея Мещерина, "с какого времени девка испорчена, каким способом он ту порчу у оной девки узнал, и сам ли, и для чего он стольдолго о том нигде не доносил". Также Угримову предписывалось подробно расспросить томичей, что
за человек Мещерин, собрать сведения о Василисе и письменно доложить результат следствия. Еще в указе содержалось такое предписание: "А если дьявольское наваждение продолжается в утробе Арины, то ее Мещерина и Василису прислать с делом в То. больс^".
А несчастная Арина как будто предвидела последние строки указа, и пока, Сибирская канцелярия обдумывала и сочиняла указ Угримову от 5 октября 1737 года, девочка успела напугать и игуменью, и часового, и самого воеводу. Это происшествие, случившееся еще 31 августа, настолько взволновало Угримова, что он долго раздумывал, стоит ли о нем сообщать. Однако, получив указ от 5 октября и видя, что наверху к делу относятся более чем серьезно, воевода составил и 21 октября 1737 года отправил в Сибирскую канцелярию доношение о событии 31 августа. В нем он ссылается на "извет" караульного томского пешего казака Федора Переводчикова в Томскую воеводскую канцелярию от 1 сентября. Казак известил, что 31 августа находился он в Томске, в Рождественском девичьем монастыре, в келье у игуменьи Доминики Власьевой "для караулу девки Арины, у которой во утробе имелось дьявольское наваждение, и оной дьявол в вечернее время бранил его, Переводчикова, всякою неподобною матерной бранью и говорил: "Возьми фузею', а в келью никого не пускай, я о том скажу на тебя воеводе господину Угримову". Казак же в ответ сказал дьяволу, что в келье посторонних и так нет, на что дьявол ответил: "Я вижу, что под окном стоят люди". Но под окном никого не было.
Арина явно подлаживалась под своего стражника, призывая его от имени дьявола охранять ее ночью как можно строже, чтобы послабление не заметили якобы стоящие под окном люди, и обещала сообщить Угри'
^gy о проявленном им усердии. Когда же наступил день сообщает Переводчиков, в келью, где содержалась Арина, пришла игуменья Доминика с келейницей Федосьей, а Арина "легла на лавку и в тосках своих говорила, что ей приходится лихо, а тот дьявол с полчаса стонал человеческим голосом, а потом кричал громко и говорил келейнице Ирине так: "Др^на, прости меня". И игуменье говорил так же: "Матушка, прости". Также и с девкой Федосьей и с матерью ее Мариной, которая в то время лежала на печи, прощался. И на то игуменья его спросила: "Куда ты идешь?" И дьявол отвечал ей: "Я иду в воду".
Далее казак сообщает, что дьявол велел отворить двери кельи, и, как только их открыли, у Арины, которая лежала на лавке, "уста широко растворились и пошла мокрота". Потом изо рта вышел как бы дым, который покинул келью через дверь. Арина же после этого объявила, что "из гортани ее незнамо что вышло подобно вороне мокрой и наваждения в утробе не стало".
Угримов, отписав начальству про "извет" Переводчикова, одновременно сообщил, что "того же числа Арина Иванова в Томской воеводской канцелярии осмотрена, а по осмотру во утробе у ней, девки, дьявольское наваждение ныне имеется ли, того познать не можно. Токмо по вопросам христианским, - добавляет Угримов, - оный дьявол ни о чем не отвечает".
В 1880 году один из интерпретаторов этого поразительного случая предположил, что Арина, обладая ^^ОРОДНОЙ способностью чревовещания" и случайно обнаружив ее у себя, вначале вздумала попугать хозяина и стала шалить, но потом, смекнув, что дело Хладно, решила уверить окружающих, что дьявол "з нее вышел. Во всяком случае, великолепно разыХ^"^ сцена с "улетучиванием" дьявола из кельи ^^^льствует в пользу такого предположения. Но °^"" же в одиночку она с таким сложным делом не
435
справилась бы, были нужны если и не сообщники то помощники - вольные или невольные. Похоже что вольным помощником и, возможно, советчиком стала сердобольная и мудрая игуменья, невольным - пеший казак Федор Переводчиков. По крайней мере так следует из дальнейшего развития дела.
Однако колесо следствия уже неумолимо раскрутилось. Ведь ему было строго-настрого предписано установить истину. Надлежало нейтрализовать не только носителя дьявольского наваждения - Арину, в лице которой лукавый осмелился высказываться даже по религиозным вопросам, но и того, кто "во щах ли или в другом каком зелье" посадил его ей в утробу - с каким умыслом, по чьему наущению.
24 октября 1737 года из Сибирской канцелярии в адрес воеводы был послан дополнительный указ с предписанием обратить особое внимание на девку Василису Ломакову, подозреваемую в том, что она подсадила дьявола в утробу Арине: "Даже если ничего подозрительного за ней найдено не будет, то ее держать до особого указа в Томске под караулом".
Не дремала и Тайная канцелярия. Обсудив, даже при участии Сената, обстоятельства дела, она распорядилась поставить о нем в известность самого губернатора Сибири, а всех подозреваемых, в том числе и свидетелей, сосредоточить в Тобольске. В их число входили Алексей Мещерин, девка Василиса, Арина и мать ее Марина, а также принимавшие, согласно доношению воеводы, участие в освидетельствовании: Алексеевского монастыря наместник Рафаил, соборной церкви священник Прокопий Дмитриев, подьячий Петр Комаров, посадские люди Петр Андреев и братья Тимофей и Василий Степановы, трое драгун из Красноярска, караульный казак Федор Переводчиков, игуменья Доминика, келейница Федосья и мать ее Марина и, наконец, келейница Ирина.
Согласно распоряжению Тайной канцеляр^ дело предписывалось "наикрепчайше исследовать",
g подозреваемыми проводить следственные действия, ^окмо с таким осмотрением, дабы от жестоких розысков из оных кто не померли и от того такое важное дело не могло бы скрыться". Одно из распоряжений глч:ило: "Пока то следствие не закончится, означенных девок и Других, кто еще по тому делу дополните юно ярится, держать впредь до особого указа под крепком караулом".
Тарная канцелярия также достаточно подробно указал 1, кого и как допрашивать. В частности, "девочк;. Арину привесть в застенок и расспросить с npi'c астием накрепко, кто ее научал таковое вымыш, иное дело показывать, и в каком намерении, и к? }ые из того вымысла якобы себе пользы надеялась олучить). А если она будет все подтверждать вым1 in, тогда, подняв ее на дыбу, вместо кнута, за 1. )в(?рщенством лет ее, бить розгами, а буде и пото об означенном истины и вины своей не объявит. го как она после розыску от болезни свободу сеС ; >лучит, двоекратно розыскивать ее против выше Хи 1занного".
А ксея Мещерина предписывалось "расспросить в зас^нке накрепко <...>, ибо по всему видно, что об означенном вымышленно и ложно <...> показал". Прочих предстояло увещевать тобольскому архиеРею судом Божьим, чтобы они "показали сущую правду о дьявольском якобы в утробе Арины наваждении". Архиерею предписывалось выявить, "с чего о^ умыслили показывать ложно вымышленное их показание". Если же не сознаются, всех расспросить ^ застенке порознь "с пристрастием накрепко".
Итак, в числе подозреваемых оказались и свистели. В чем же они-то подозревались? Видимо, у ^^^^^твия к тому времени уже возникли сомнения в ^иольском происхождении голоса, и оно взялось за
^^^^т^лей, предполагая неискренность с их стоРОНЫ.
л ^По окончании следствия, - завершала Тайная
канцелярия свои предписания, - об оном о всем обстоятельный экстракт переслать в Тайную канцелярию, и кто по тому делу выновны явятся, тех до указу держать в Тобольске под крепким караулом".
13 февраля 1738 года всех привезли в Тобольск. 22 февраля в тобольском застенке допросили Арину. Она к тому времени твердо стояла на своей версии: дьявол был, но убыл, полагая, что это освободит ее от наказания, ведь на нет и суда нет! Но следствие искало истину и не очень-то верило ей. На допросе она объявила, что "подлинно испорчена тому назад года с три Василисою таким случаем. Попросила она, Арина, у нее, Василисы, есть щей, и она-де, Василиса, налила тех щей в ставец и подала ей есть и притом избранила: "Трескай-де, черт с тобой!" - и после того времени в третью неделю она, Арина, занемогла и услышала, что в утробе у нее, Арины, стал кто ворчать как щенком, и то ворчание слышал хозяин ее, Алексей Мещерин, и мать его, Степанида Ивановна, и подлинно-де у нее, Арины, было в утробе дьявольское наваждение и человеческим языком вслух говорило?. Ее подняли на дыбу, посекли розгами - подтвердила то же самое. Но в чревовещательстве не признавалась, справедливо полагая, что за святотатство, связанное с толкованием "вопросов христианских", наказание последует и того круче.
Мещерин же в застенке объявил, что не знает, кто испортил Арину, так как более года провел в Якутске и домой прибыл лишь в июле 1737 года. О порче Арины ему сказала ее мать, а в августе, "как только услышал он сам, что дьявол кричит в утробе Арины человеческим голосом", тотчас же и отвел ее к Угримову.
1 марта 1738 года была составлена духовная комиссия, и архимандрит Геннадий и протопоп Матвеи принялись увещевать обвиненных. Марина мать девочки, "калмыцкой породы", показала, ч'.- Л^ болела оспой, потом была в горячке, после - *°
ослаблении и в исступлении ума, и в той болезни у ^е было истечение крови из носа и безвременное стенание". Василиса объявила, что действительно года четыре тому назад жила у Мещерина месяцев десять, но Арина в то время была здорова, а о дьяволе тогда ничего слышно не было. Архимандрит Рафаил объявил, что при освидетельствовании Арины не присутстгювал. В деле же записано: "После оказалось, что вывода Угримов фальшиво на него показал". Архимандрита тут же освободили.
Священник Прокопий Дмитриев показал при увещевании, что при освидетельствовании не присутствовал, но позже был приглашен Угримовым и слышал, как тот при нем расспрашивал Арину: "Ответы будто бы дьявола человеческим языком слышались издалека, а не так ясно и близко, как от уст ее самой происходило, а он, поп, сам ее не спрашивал и заподлинно оного действия, кроме действия мечтания, не признает". Под актом освидетельствования, признался Дмитриев, он подписался через неделю "по приводу и принуждению Угримова".
Посадский человек Петр Андреев объявил, что лично сам "не свидетельствовал дьявола, а присутствовал, когда подьячий Комаров расспрашивал девочку, и ничего из того за правдивое не признает и не утверждает, а под актом освидетельствования подписался по принуждению Угримова". Посадские люди брат;, Тимофей и Василий Степановы заявили, что "1^ ' видетельствовании Арины не были и под актом ^ ^ щисывались. Трое красноярских драгун при^^ что, будучи в доме воеводы проездом, при^^звали при допросе Арины подьячим, а под эктом освидетельствования подписались через неделю ^1 Д-влением Угримова.
Наиболее интересным было сознание караульного '^^'ХХ" казака Федора Переводчикова: оказывается, в ^"ем "извете" от 1 сентября 1737 года он показал ' "^ "о, что услышал от матушки игуменьи, с ее
слов, так как якобы стоял вдалеке от кельи и виде того не мог. Но, похоже, и здесь он не был до кони искренен: кое-что он все-таки слышал - матерную брань в свой адрес.
Игуменья Доминика рассказала на увещевании что 31 августа 1737 года, войдя в келью, нашла Арину на лавке: девочка стонала, прощалась с ней потом ее вырвало и она уснула. Проснувшись, объявила, что дьявол из нее вышел. И больше игуменья ничего не видела и не слышала. А ведь сколь образно с какими подробностями и со знанием дела, как именно выходит дьявол, рассказала Переводчикову! Видно, знала, что тот тут же кинется докладывать начальству, и от своего имени. Ведь это такой шанс отличиться перед Угримовым!
Келейницы Ирина и Федосья объявили, что, дескать, когда из Арины выходил дьявол, их в келье не было.
При увещевании подозреваемых выяснились обстоятельства, противоречащие показаниям Арины, данным 22 февраля 1738 года, которые она в тот же день подтвердила' на дыбе с розгами: дьявол был, но вышел. Пришлось следствию 24 марта допрашивать ее повторно. На этот раз дыба с розгами не понадобилась - едва попав в застенок, Арина тут же во всем чистосердечно призналась: на Василису она наговорила, в животе у нее была болезнь, выражавшаяся в том, что там "ворчало", и что "дьявольского наваждения в утробе у нее никогда подлинно не бывало, и означенное, что будто в утробе у нее был дьявол и говорил человеческим языком, все она, Арина, затеяла на себя напрасно <...>; когда воевода Угримов спрашивал дьявола, кто-де ты такой, в то время отвечала она своим языком, тайно скрывая себя" Спрошенная об эпизоде с "вороной мокрой", ч^ якобы вышла из нее 31 августа 1737 года, ответила "В то время, лежа на печи, оного Перевод^к^ матерной бранью бранила сама собою", то ест. '"?"'
440
зналась, что материла караульного сама - то ее соб^^нные, а не дьявола проделки. Когда же пришла ^^нья, попросила ее дверь кельи открыть, чтобы Дьявол выщел наружу.
У следствия в связи с показаниями Арины появи^^ вопросы к игуменье, и 12 июля матушку Доми^у доставили в застенок и допросили. Вот что та "°^^эла: "Мокрой вороны не видела, а голос изда^ча слышала". И еще одно ее любопытнейшее при-
441
знание: "К девочке приходил в монастырь со многими посторонними Угримов и спрашивал: "Скоро ли будет Илья Греченин с казаком?"' Голос с печки отвечал лениво: "Скоро будет".
Угримов же, спрошенный об этом эпизоде, начисто отрицал его. Видно, ему было стыдно и боязно признаться, что задавал вопросы дьяволу.
18 июля 1738 года девочку вновь доставили в тобольский застенок перепроверить сказанное ею 24 марта. И на этот раз обошлось без дыбы и розог Арина подтвердила второе показание - все делала она сама, дьявола у нее в утробе не было.
Но у следствия оставались сомнения в ее искренности, и оно решило для надежности еще раз прибегнуть к пытке. На дыбе с розгами Ирина показала 8 августа:
"Дьявольского наваждения в утробе ее подлинно не было, и человеческим языком оно в ней, Арине, не говаривало, и учинила то она, Арина, сама собою, притворно скрывая себя, а каким подобием она, Арина, то чинила, того не помнит, понеже в то время была без памяти, и никто ее на то подлинно не научал, и о том она утверждает подлинно".
По окончании следственных действий было решено самых виновных - Арину и ее мать Марину, Мещерина, девку Василису, казака Переводчикова, келейниц Ирину и Федосью - оставить в Тобольской тюрьме, игуменью же заключить "под крепким караулом" в Тобольском девичьем монастыре. Затем был составлен "обстоятельный экстракт" по результатам следствия, который немедля отправили в Тайную
'Скорее всего, это нарочные, с которыми воевода послал в Сибирскую канцелярию свое поношение о дьявольском наваждении. У него были все основания ЛN беспокойства, и он с нетерпением ожидал их возвращен^ К тому же опасался, не донесет ли кто из принужден"" им подписать акт освидетельствования Арины навер<" j прямо в Сибирскую канцелярию.
442
у, ,Je;; фию. Теперь обвиненным и следствию только и оста:, алось, что ждать в тюрьме решения высочайщеЦ и: станции.
Qii пришло не скоро - лишь 15 марта 1739 года. Самое крутое наказание выпало на долю несчастной чре^овещательницы:
"Девке Арине за ложный вымысел дьявола, в чем онз л застенке с подъему (на дыбу. -И. В.) и с битья розгами винилась, что об оном о всем затеяла она вымысел от себя ложно, - хотя она и несовершеннолетняя, однако же, за вышеобъявленные злоумышленные богопротивные дела, на страх другим, на основании блаженного и вечнодостойного Петра Великого указа учинить наказание: бить кнутом и, вырезан ноздри, сослать в Охотский острог и определить ее в работу вечно на рассмотрение тамошнего командира".
Девку Василису Ломакову, признанную невиновной, ведено было освободить.
Алексея Мещерина за ложные показания "вместо кнута бить плетьми нещадно и послать в дальней сибирский город в нерегулярную службу".
Мать Арины "за ложный рассказ Мещерину, что ее дочь испорчена, бить плетьми и освободить".
Досталось и воеводе: "С майора Угримова за то, что так, как бы должно было, не расспрашивал о дьяволе и о видимом уже вымышленном притворстве, о сущей правде подлежащего следствию не производил, за ложное в Сибирскую канцелярию доношение, Да еще за разглашение такого вымысла, взять штрафу ^ рублей и по взыскании освободить и до указа ^держать под караулом".
С подьячего же Комарова "за то, что он расспрашивал Арину о дьяволе, хотя и по приказу воеводы, "о чинить сего не подлежало при посторонних ради -Х^зна и разглашения, взять штрафу 50 рублей, а ^и не заплатит, бить плетьми и освободить". '. * Пешего казака Федора Переводчикова "за то, что
443
он мог весьма усмотреть, что не дьявол в Арин говорит, но сама собой притворно то чинила и прочее, взять штрафу 100 рублей, а если платить не будет, бить плетьми нещадно".
Игуменье Доминике за то, что "признавала притворство Арины за дьявольское наваждение, следовало бы нещадное наказание, но как по следствию оказалось, что она в престарелых летах (семьдесят два года. - И. В.), то ее за вину лишить игуменства и послать в братство вечно в другой дальний монастырь".
Келейниц Ирину и Федосью приказано было бить плетьми. Всех свидетелей, подписавших акт освидетельствования, "оштрафовать с каждого по 100 рублей, а если платить не будут, бить плетьми и освободить".
Последний пункт решения Тайной канцелярии от 15 марта 1739 года касался абсолютно всех привлеченных к этому уникальному для истории лжеголосовых проявлений делу не только виновных или признанных невиновными, на и вообще всех, вплоть до мастеров заплечных дел:
"В сем объявить указом, под страхом смертных казней, чтоб они впредь о вышеупомянутом том не токмо никому не разглашали, но и разговоров бы о том ни с кем не имели".
О том, что было далее, известно немного. Воевода и подьячий Комаров штрафы уплатили. Казак Федор Переводчиков, священник Прокопий Дмитриев и красноярский драгун Злобин сумму штрафа не осилили и были биты плетьми. Доминику определили в Тюменский монастырь. Бедной Арине, видимо, пришлось вынести все предписанное Тайной канцелярией, вряд ли у кого из исполнителей возникла мысль смягчить ее участь, как это пытались сделать в начале процесса матушка Доминика и ее келейницы Ирина и Федосья, за что жестоко пострадали. Залечило ли время душевные и физические му^
бедной Арины, или ей довелось до конца дней своих цести "яжкий крест последствий своей необдуманной шалости, вряд ли мы когда о том узнаем. Время, конечно, л<?чит раны, но не такие.
Вот ещё:"Тверь Охотничья"
№ 1-2008
"Переправа.
Проезжая по Санкт-Петербуржскому шоссе мимо поселка Радченко, случайный путешественник невольно останавливает взгляд на широко разлившейся здесь Волге. Камыши у самого берега, водная гладь, поросшие лесом острова, деревенька вдали… И далеко не каждый знает, что за внешней идиллией жизнь обитателей этих живописных мест вовсе не сладкая. Фактически отрезанные рекой от цивилизации, лишь на лодке могут жители левого берега добраться до поселкового магазина. А поход в Радченко за хлебом по тонкому льду стоил кое-кому из них жизни. И чтобы дать это интервью «Твери охотничьей», почетный член Калининского областного общества охотников и рыболовов Юрий Анатольевич Ломаков, невзирая на свой 71 год, в очередной, уж неизвестно в какой раз нащупывая длинным шестом промоины, привычно перешел из родных Видогощей на правый берег.
Юрий Анатольевич – потомственный охотник. И его отец, и дядя добывали дичь на левом волжском берегу. Придя с фронта, отец участвовал в создании здесь базы общества «Военная охота».
Сам же Юрий с малых лет сопровождал отца на охоте и рыбалке. А серьезно занялся он охотой, вернувшись с воинской службы в 1960 году. Поступил на работу в охотхозяйство «Оршинское» егерем-мотористом и ездовым.
– У меня были тогда лошадь и моторные лодки, – вспоминает Ломаков. – Правда, мать была категорически против моей новой работы, говорила: «Да там у них море вина. Ты сопьешься». Но я, отработав в хозяйстве 45 лет, так и не спился.
Егеря-моториста Ломакова вскоре назначили старшим егерем, а на пенсию он уходил уже с должности директора охотхозяйства.
Возглавляемое Юрием Анатольевичем Ломаковым «Оршинское» было долгие годы очень популярным среди охотников на водоплавающую дичь. Особенно славилось хозяйство своей весенней охотой. Здесь всегда были наготове рабочие подсадные утки.
Несмотря на бездорожье, имеющаяся в хозяйстве гусеничная техника позволяла добраться в самые труднодоступные места к глухариным токам. Когда в 70-е годы прошлого века численность глухаря резко упала и даже стоял вопрос о запрещении охоты на эту птицу, коллективу охотхозяйства «Оршинское» удавалось сохранить хорошие глухариные тока. На глухариную охоту сюда любили ездить известные люди: первый секретарь Калининского обкома КПСС Александр Иванович Ильенков, начальник Академии противовоздушной обороны, позже возглавивший музейное дело Калининской области генерал-полковник Юрий Михайлович Бошняк и многие другие.
Высокие показатели давались коллективу хозяйства тяжким трудом, а трудиться порой приходилось в экстремальных условиях. Когда в межсезонье по левой стороне Волги в Видогощи было не добраться из-за бездорожья, местные жители, соратники Юрия Ломакова, ходили за продуктами через Волгу и порой проваливались под лед. Так погиб ихтиолог Юрий Васильевич Зайцев. Проходя со своей дочерью по ненадежному льду, они провалились в полынью. Дочь спаслась, а сам Зайцев сгинул в ледяной воде.
Но опасность для работников охотхозяйства исходила не только от грозных сил природы, но и от лихих людей. Богатое дичью охотхозяйство «Оршинское» всегда было приманкой для браконьеров, с которыми приходилось вести беспрестанную борьбу. Однажды преступники подожгли дом Юрия Анатольевича. Помимо личных вещей сгорел бесценный фотоархив директора хозяйства. Не выдержав пережитого тогда стресса, заболел и скончался вскоре после поджога близкий Ломакову человек.
Но, разумеется, окидывая мысленным взором долгие годы своей нелегкой охотничьей работы, вспоминает Юрий Анатольевич не только трагические, а и смешные истории, которые порой приключались на левом берегу. Однажды посетивших «Оршинское» московских гостей отвезли на большой остров, где отрезанные от «большой земли» весенним половодьем обитали многочисленные зайцы. На остров также завезли из охотхозяйства и помощницу гостям – местную гончую. Высадив людей и собаку, егеря отправились обратно в Видогощи, чтобы вечером вернуться за охотниками. Но собака, увидев, что ее хозяева возвращаются домой, также не стала задерживаться на острове. Преодолев протоку вплавь, она занялась детальным обследованием деревенских помоек.
Мобильных телефонов в те годы еще не было. Желая, чтобы им вернули собаку, оставшиеся на острове москвичи стали палить из ружей в воздух. Однако егеря в Видогощах расценили эти сигналы по-своему: они решили, что у гостей очень удачно идет охота. В результате расстрелявшим все патроны гостям пришлось уныло дожидаться на острове возвращения лодки.
За те 45 лет, что отдал Ломаков работе в охотхозяйстве, мир вокруг Видогощей претерпел разительные изменения. Но как подмечает ветеран, неумолимое время изменило и окружающий животный мир.
– В минувшие годы наше хозяйство славилось боровой дичью, – говорит Юрий Анатольевич. – Сейчас же количество тетеревов и глухарей поубавилось. Меньше стало белки. Зато теперь немало зайцев, лис и енотов. А лосей и кабанов вообще великое множество.
Все течет, все изменяется. Записал Борис Гуров."
Вот ещё:Ломаков Николай Михайлович род. 25.11.1916 в Едимново Тверской обл. имел дочь Ломакову (Смирнову) Людмилу Николаевну
Какие будут мысли? Как родословную Ломакова А.А. составить (найти)?
