КОРКУНОВ

КОРКУНОВ АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ

КОРКУНОВ АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ 1856, Псковская губерния. Врач-терапевт. Профессор диагностики и заведующий факультетской клиникой в Томском университете.
"Брокгауз и Ефрон":
Коркунов Александр Павлович — современный терапевт. Род. в 1856 г. и, по окончании в 1877 г. курса спб. ларинской гимназии, поступил в медико-хирург. академию, из которой вышел врачом в 1882 г., после чего состоял ординатором в клинике проф. Манассеина 2 года; из этой клиники перешел в клинику проф. Кошлакова и через год был послан за границу. По возвращении избран приват-доцентом (в 1887 г.), а в 1890 г. получил кафедру диагностики и факультетской клиники в Томске. Им напечатано несколько работ на русском и немецком языке, из которых особого внимания заслуживают "Упрощенный азотометрический способ определения мочевины и азота", произведенная совместно с проф. М. Г. Курловым. Благодаря этой работе чрезвычайно облегчилась возможность исследования азотистого обмена у человека, что дало возможность появлению целого ряда диссертаций по этому важному вопросу. Из других работ можно указать "Об образовании чахоточных язв в гортани и об участии бугорчатых палочек в этом процессе" (1887), "Результаты лечения бугорчатки вдыханиями горячего воздуха по способу Weigert'а."

КОРКУНОВ АНДРЕЙ Выпускник

КОРКУНОВ АНДРЕЙ Выпускник Московского
энергетического института. Инженер-гидравлик, затем офицер. В 2000 владелец
торговой марки и собственник кондитерской фабрики в Одинцово. Живет в Москве.
Жена ЕЛЕНА до замужества жила в Таганроге. Дочь НАТАША

КОРКУНОВ Ефим Васильевич 1878

КОРКУНОВ Ефим Васильевич, 1878 г. р., уроженец и житель с. Апальково Сосковского р-на Орловской обл., колхозник. Арестован в 1937 г. Расстрелян.

КОРКУНОВ МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ

КОРКУНОВ МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ 02.09.1806
- 13.01.1858. Академик, специализация: Историк и археолог, избран: 02.10.1847

Коркунов Михаил Андреевич 1806-1858

Коркунов Михаил Андреевич — археолог (1806—58). Окончив курс в московском унив., был в нем преподавателем арабского яз., затем преподавателем географии в университетском благородном пансионе; позже читал лекции по древней географии на словесном отделении, а в 1835 г., за отъездом проф. Погодина за границу, преподавал всеобщую историю. С 1837 г. служил в археографич. комиссии; с 1847 г. был членом акад. наук. Главные труды его: "Описание г. Оханска по материалам, собранным на месте" ("Вестник Европы"), "Географические сведения Гомера, изложенные систематически" ("Ученые зап. москов. унив."), "О местоположении Фарсиса" ("Телескоп"), "О мнимом путешествии финикиян вокруг Африки при Нехао" ("Учен. зап. москов. унив."), "О местоположении Офира" ("Ж. М. Н. Пр."), "Путешествие к святым местам, совершенное в XVIII в. иеродиаконом Троице-Сергиевой лавры" (М. 1836). Кроме того К. поместил ряд рецензий на исторические труды в "Ж. М. Н. Пр.", участвовал в издании "Актов исторических" (т. III и V) и "Дополнений к ним" (т. I — VI) и в составлении "Академического церковно-славянского и русского словаря" (т. II). См. "Биографический словарь имп. московского университета".
"Брокгауз и Ефрон"

Коркунов Николай

6 мая 1900- юнкер юнкерской роты, по экзамену производится в мичманы
Разведчик № 500 с 478

КОРКУНОВ НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ

КОРКУНОВ НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ 1853-1904 Юрист. С 1894 профессор Петербургского университета
"Брокгауз и Ефрон":
Коркунов Николай Михайлович — известный юрист, род. в 1853 г., окончил курс на юридическом факультете спб. унив., в 1876 г. выступил преподавателем энциклопедии права в александровском лицее и в спб. университета, с 1879 г. читает государственное право иностранных государств и основания международного права в военно-юридич. акад., в 1893 г. защитил в юрьев. унив. диссертацию на степень магистра государственного и международного права, а в следующем году — на степень доктора в спб. университете, где и состоит ординарным профессором госуд. права. В 1893 г. назначен членом комиссии для кодификации основных законов Финляндии. Главные соч. К.: "Лекции по общей теории права" (СПб., 1886, 3 изд. 1894); "Общественное значение права" (СПб., 1890); "Сравнительный очерк государственного права иностранных держав" (I, СПб., 1890), "Русское государственное право" (СПб., 1893); "Указ и закон" (СПб., 1894). Статьи К. по отдельным юридическим вопросам помещались в "Юридической Летописи", "Журнале Гражд. и Уголов. права", "Журнале Мин. Юстиции", "Журнале Мин. Народ. Просвещения". К. принадлежит к числу противников господствующей школы, выдвигающей в праве на первый план момент воли и требующей строгого разграничения догматического правоведения от социологии и истории. В трудах К. историко-социологический элемент играет важную роль; юридические конструкции постоянно освещаются политическими соображениями. К. свободен от исключительного подчинения немецким авторитетам; он внимательно относится к специфическим явлениям русского юридического и политического быта, нередко, однако, без достаточных оснований идя в разрез с общепринятыми учениями, плодом созидательной работы многих поколений. В основу своего правопонимания К. кладет йеринговскую теорию интереса, но вносит в нее существенное и удачное изменение. Право, по определению К., есть не просто защита интересов, но разграничение их. Юридические нормы разграничивают интересы различных субъектов, в отличие от норм технических, указывающих средства достижения определенной цели, и нравственных правил, дающих сравнительную оценку различных интересов одного и того же лица. Разграничение интересов, составляющее содержание правовых норм, совершается в двоякой форме: 1) путем поделения объекта пользования в частичное, индивидуальное обладание и 2) путем приспособления его к совместному пользованию многих. Этим обусловливается различие частного и публичного права. В непосредственной связи с этим воззрением, устраняющим из понятия права элемент воли, стоит своеобразное учение К. о юридической природе государства и государств. власти, намеченное уже в первом издании "Лекций" и сложившееся в законченную систему в монографии "Указ и закон". К. восстает против обычного понимания власти, как единой воли, господствующей над подданными государства. По его мнению, эта так назыв. волунтарная теории власти, унаследованная современной наукой от средневековой схоластики и совершенно чуждая величайшим мыслителям древности в настоящее время должна быть признана несостоятельной. Самое понятие власти вовсе не связано необходимо с понятием властвующей воли. Властвование предполагает сознание не с активной стороны, не со стороны властвующего, а с пассивной, со стороны подвластного. Государственная власть — не воля, а сила, вытекающая из осознания людьми их зависимости от государства как общественного союза, в котором принудительно устанавливается мирный порядок. Свою точку зрения на государственную власть К. характеризует названием субъективного реализма, противополагая ее с одной стороны "наивному" объективному реализму, отожествляющему власть с личной волей властителя, с другой стороны — метафизическому объективному идеализму, признающему власть волей государства, как особого субъекта, отличного от составляющих его личностей. С точки зрения субъективного реализма, государство — не лицо, а юридическое отношение, в котором субъектами права являются все участники государственного общения, начиная с монарха и кончая последним подданным, а объектом служит государственная власть, как предмет пользования и распоряжения. С этой конструкцией тесно связан и взгляд автора на разделение властей. Признание государства отношением многих лиц устраняет то принципиальное возражение, которое немецкие юристы выставляют против теории Монтескье — именно, указание на несовместимость ее с единством государственной воли. При безусловном единстве власти, как силы, служащей объектом отношения, возможно разделение распоряжения властью или так наз. разделение властей. Но учение Монтескье нуждается в обобщении. Взаимное сдерживание органов власти, обеспечивающее свободу граждан, достигается не только обособлением тех или других определенных функций государственной власти (законодательства, управления и суда), но вообще "совместностью властвования" которое находит проявление в троякой форме: 1) в осуществлении одной и той же функции несколькими независимыми друг от друга органами; 2) в распределении между несколькими органами различных, но взаимно-обусловленных функций; 3) в осуществлении различных функций одним органом, но различным порядком. Возведением принципа разделения властей к более общему началу совместного властвования, по мнению К., объясняется признание за правительством самостоятельного права издавать общие юридические правила в административном порядке. Установление юридических норм в двоякой форме — законов и правительственных распоряжений (указов) — служит лишь одним из проявлений совместности властвования. Взаимное сдерживание государственных органов выражается здесь в том, что указы имеют силу только под условием непротиворечия законам. Истинная гарантия такого соотношения между указами и законами лежит не в существовании народного представительства и не в ответственности министров, а в праве суда проверять юридическую силу указов. Поэтому отделение законодательной функции от правительственной возможно и в абсолютной монархии, где оно подходит под третью форму совместного властвования. Руководясь этими положениями, К. признает существование формального различия между законодательством и верховным управлением и в нашем праве. Законом он считает веление верховной власти, состоявшееся при участии государственного совета; все остальные общие правила, исходящие от монарха, причисляются им к категории Высочайших указов, издаваемых в порядке управления. Изложенное учение К. вызвало оживленную полемику. См. Дьяконов, "Новая политическая доктрина" ("Журн. Мин. Нар. Пр.", 1894 г., сентябрь); Алексеев, "К учению о юридической природе государства и государственной власти" ("Русская Мысль", 1894 г., № 11); Сергеевич, "Новые учения в области государственного права" ("Журн. Мин. Юст.", 1894 г.; ответ К. в № 2 "Журн. Мин. Юст.", 1895 г.).