ДУРАСОВ НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ 1760-1818
ДУРАСОВ НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ, 1760-1818. Сын бригадира А.Н.ДУРАСОВА и АГРАФЕНЫ в девичестве МЯСНИКОВОЙ. Ок. 1800 отставной бригадир. По отзыву поэта М.А.Дмитриева, был известен "богатством, роскошной жизнию, стерлядями, театрами и глупостью". Бездетен.
Сестра АГРАФЕНА АЛЕКСЕЕВНА (ум. в 1835) была замужем за однофамильцем МИХАИЛОМ ЗИНОВЬЕВИЧЕМ 1772-1828.
Сестра СТЕПАНИДА АЛЕКСЕЕВНА - за ФЕДОРОМ АНДРЕЕВИЧЕМ 1758-1849.
Около 1800 года Люблино было приобретено отставным бригадиром Николаем Александровичем Дурасовым (1760-1818) - своим самым известным владельцем.
Богатство он унаследовал от своей матери, Степаниды Ивановны, урожденной Мясниковой, одной из четырех дочерей баснословно богатого горнозаводчика Ивана Семеновича Мясникова, владевшего вместе со своим компаньоном и родственником И.Б. Твердышевым несколькими железоделательными и медеплавильными заводами на Урале. Обоим заводчикам было даровано потомственное дворянство и они владели 76 тысячами крепостных. Все состояние перешло к дочерям Мясникова, ибо Твердышев умер бездетным. Ирина Мясникова вышла замуж за П.А. Бекетова, Дарья - за А.И. Пашкова, построившего дворец на углу Моховой и Большой Никитской (позже "новое" здание университета), Екатерина - за Г.И. Козицкого, они владели большим дворцом на Тверской (позже перестроенный в Елисеевский магазин), а Аграфена - за бригадира А.Н. Дурасова, выстроившего великолепный дворец на покровском бульваре. Их сын Николай Алексеевич Дурасов, также бригадир, "известный богатством, роскошной жизнию, стерлядями, театрами и глупостью", - как отозвался о нем поэт М.А. Дмитриев, и приобрел Люблино.
Возможно, эта покупка состоялась тогда, когда он получил столь желанный орден святой Анны, учрежденный голштинским герцогом еще при Анне Иоановне, но не пользовавшимся особым вниманием. Только император Павел I в день своей коронации в 1797 году восстановил его. Орден представлял собой равноконечный крест из темно-рубинового стекла с круглым медальоном, в центре которого находилось изображение святой Анны. Концы креста были соединены ажурным орнаментом.
По рассказам, Н.А. Дурасов, получив долгожданную награду, заказал выстроить в своей подмосковной усадьбе дом, в плане представлявший четырехконечный крест ордена. Безымянный архитектор (приписывают проект дома И.В. Еготову, но без достаточных оснований) блестяще справился с таким в высшей степени необычным заданием: на высоком берегу запруженной речки Голеди он выстроил (по литературным данным в 1801 году) трехэтажное здание, первый и второй этажи которого в плане составляли крест; в центре первого этажа находился большой парадный зал с росписями на потолке, на втором этаже - такой же зал, но меньший и более интимный, от зала с четырех сторон отходят длинные боковые комнаты - ветви креста, соединенные двойными колоннадами. торцы ветвей креста украшены тонкими изящными барельефами на античные темы. Здание завершала статуя святой Анны, а при входе стояла статуя женщины с приложенными к губам пальцем и надписью "Молчание". Дом, большой и праздничный, залитый солнечным светом, более походил на парковый павильон, предназначенный только для увеселений. Интерьеры его были богато украшены изысканной росписью (остатки которой сохранились) и лепниной, комнаты обставлены мебелью.
Сохранились воспоминания о Люблине, и особенно о гостеприимстве Н.А. Дурасова. Вот впечатления мемуариста С.П. Жихарева, записанные в "Дневнике студента" сразу же после посещения Люблина. Он с друзьями хотел было расположиться где-то в парке, хозяин увидел их и пригласил к столу обедать с ним:"Сколько бы мы ни отговаривались (разумеется, из церемонии), но он настоял, говоря, что отказ наш его обидит. Он очень богат, а еще более кажется, радушен... Всех нас было человек двенадцать, но стол был накрыт кувертов на тридцать... Обед был чудесный, состряпан из одной домашней провизии крепостною его кухаркою. У него есть и отличные повара, но он предпочитает кухарку, по необыкновенной ее опрятности. стерляди и судаки из собственного его пруда; чудовищные раки ловятся в небольшой протекающей по Люблину речке; спаржа, толщиной чуть не в палку, из своих огородов; нежная и белая, как снег, телятина со своего скотного двора; фрукты собственных оранжерей; даже вкусное вино, вроде шампанского, которым он беспрестанно всех нас потчевал, выделывается у него в крымских деревнях из собственного же винограда. Необыкновенный хозяин, а к тому же и не дорожит ничем: "дрянь, совершенная дрянь-с!.." После кофе мы хотели было откланяться, но хозяин не пустил, прося послушать домашних его песенников которые, точно, пели прекрасно с аккомпанементом кларнета и рожка; между тем разносили поминутно разных сортов ликеры, домашнего же приготовления, удивительно вкусные: я в жизнь свою таких не пивал... мы уехали поздно; да и как иначе! Не будь дела, а главное, если б я был один, то долго бы еще не уехал. Когда оранжерею осветили, она превратилась в сад Армиды! Счастливец! сколько удовольствий и добра он может сделать другим!"
Мисс Кэтрин Вильмонт, компаньонка княгини Е.Р. Дашковой, описывала праздник, данный Дурасовым 21 октября 1806 года в ее честь:"Его жилище - мраморный дворец с колоннадой, опоясывающей первый этаж, за исключением центральной части, которая поднимается высоким куполом и служит банкетным залом. своды покрыты великолепной росписью - Амуры и Грации, Апполон и Музы, Аврора и Оры в римской мифологии - спутницы Авроры). Все гости собрались на открытой колоннаде - мраморные ступеньки покрыты благоухающим ковром из арабского и персидского жасмина, роз, герани. Ступени ведут к затененной деревьями лужайке у края воды. С этого восхитительного места можно увидеть кущи деревьев и поляны, рощи и озера. долины и холмы, раскинутые тут и там, а завершают картину блестящие купола Москвы, сияющие азиатской роскошью. Не буду повторяться насчет великолепия стола, все было, как в волшебном дворце. Но невысокого Дурасова скорее можно принять за карлика, а не за рыцаря - владельца такого изумительного поместья.
После обеда мы прогуливались, а вечером все снова собрались на театральном представлении. В перерыве между пьесами и фарсом был балет. Хозяин почтительнейше извинялся за "убожество того, что мы видим". На самом деле здание театра было роскошным, а представление очень хорошим. Каждые полчаса публику обносили подносами с фруктами, сладостями, мороженым, лимонадом, чаем и другими напитками; воскуривали благовония".
Неудивительно, что мемуаристы обязательно отмечают роскошные фрукты, подаваемые в Люблине: они росли в огромной оранжерее, состоящей из десяти зал; центральная зала была покрыта куполом и в ней росли огромные померанцевые деревья. Одно из них, которому было 120 лет, имело ствол окружностью почти более полуметра.
Одним из последних праздников, устроенных Н.А. Дурасовым в Люблине, оказался торжественный прием 23 мая 1818 года в честь императрицы Марии Федоровны - вдовы Павла I. Осмотрев оранжерею, она выбрала для себя некоторые растения и, похвалив садовника, пожаловала ему подарок. Впоследствии в память о приезде императрицы один из залов господского дома был украшен ее бронзовым бюстом. На пьедестале была надпись: "В память посещения Люблина императрицей Марией Федоровной. Мая, 23 дня 1818 года".
Уже в июне того же года хлебосольный владелец Люблина скончался. "Добрый человек. Весь город жалеет о смерти его. Переводится порода бригадирская, а не воскрешать же Екатерину Великую, чтобы пожаловать новых", - писал о Н.А. Дурасове один из его постоянных гостей московский почт-директор А.Я. Булгаков.
После бездетного Н.А. Дурасова Люблино перешло к его сестре, Аграфене Алексеевне (+1835), вышедшей замуж за своего однофамильца, генерала-лейтенанта Михаила Зиновьевича Дурасова (1772-1828). Уже при них Люблино превратилось в дачное место, где состоятельные горожане снимали летние дачи.
Со временем Люблино перешло к Агриппине Михайловне Дурасовой, вышедшей замуж за сенатора Александра Александровича Писарева (1780-1848), попечителя Московского учебного округа, а затем военного губернатора Варшавы. При них существенных изменений в имении не произошло. Люблино так и осталось популярнейшей дачной местностью, посещаемой многими москвичами. Большой усадебный парк содержался в чистоте. Сама усадьба поддерживалась с той же пышностью, как и было при Н.А. Дурасове. Были заведены обширный огород и прекрасный скотный двор, для которого было выписано стадо дорогих тирольских коров; сооружена образцовая теплица, нагреваемая "изобретенным недавно открытым способом", где выращивали ананасы. В саду и оранжереях прибавилось экзотических растений. В середине XIX века, после смерти мужа, А.М. Дурасова, уже не справлявшаяся с управлением таким большим хозяйством, решила расстаться с Люблином, продав его московскому богачу Н.П. Воейкову.
