|
|
|
 |
При аресте князь Гавриил спросил Урицкого о судьбе своих троих братьев, сосланных в Вятку.
- Все понесли должное наказание и, очевидно, расстреляны, - прозвучал ответ.
Князья Иоанн Константинович, Игорь Константинович и Константин Константинович были жестоко убиты в Алапаевске в ночь на 18 июля 1918 вместе с Великим Князем Сергеем Михайловичем, князем Владимиром Палеем, сыном Павла Александровича, и Великой Княгиней Елизаветой Фёдоровной. Все они были живыми сброшены в шахту, куда затем чекисты бросили гранаты. Последние, однако, не убили мучеников, и они умирали в страшных мучениях от жажды, удушья, голода и полученных увечий. При вскрытии в желудке князя Константина была найдена земля. Это показало, что мученик страдал так, что грыз землю в предсмертной агонии, чтобы облегчить желудочные спазмы. Елизавета Фёдоровна и князь Иоанн упали на один выступ. Великая Княгиня перевязала его раненую голову в темноте своим апостольником. Вместе они пели молитвы до последнего вздоха.
Из всех алапаевских мучеников лишь Великий Князь Сергей Михайлович был сброшен в шахту мёртвым. В последний момент он стал бороться с палачами, схватил одного из них за горло и был застрелен.
Сын кавказского наместника Великого Князя Михаила Николаевича, внук Императора Николая I, Сергей Михайлович всю жизнь посвятил военной службе, был прост в общении с обыкновенными людьми, доступен всем, при этом избегал светских мероприятий и в высоких кругах слыл человеком замкнутым. Офицер-артиллерист, он до тонкости знал своё дело и, служа при последнем Государе генерал-инспектором артиллерии, делал всё возможное, чтобы в предвидении войны с Германией воздействовать на правительство в вопросе перевооружения артиллерии. Великий Князь Александр Михайлович вспоминал: «Когда мой брат, великий князь Сергей Михайлович, по возвращении в 1913 году из своей поездки в Австрию, доложил правительству о лихорадочной работе на военных заводах центральных держав, наши министры в ответ только рассмеялись. Одна лишь мысль о том, что великий князь может иной раз подать ценный совет, вызывала улыбку. Принято было думать, что роль каждого великого князя сводилась к великолепной праздности».
Служа в Ставке при Императоре, Сергей Михайлович остро ощущал приближающуюся катастрофу. Летом 1916 года он говорил приехавшему брату:
- Моли Бога, чтобы у нас не произошло революции в течение года. Армия находится в прекрасном состоянии. Артиллерия, снабжение, технические войска – всё готово для решительного наступления 1917 года. На этот раз мы разобьём немцев и австрийцев, если, конечно, тыл не свяжет свободу наших действий. Немцы могут быть спасены только в том случае, если спровоцируют у нас революцию в тылу. Они это прекрасно знают и стремятся добиться своего во что бы то ни стало. Если Государь будет поступать и впредь так, как он делал до сих пор, ты мы не сможем долго противостоять революции.
Александр Михайлович вспоминал: «Я вполне доверял Сергею. Его точный математический ум не был способен на необоснованные предположения. Его утверждения основывались на всесторонней осведомлённости и тщательном анализе секретных донесений.
Наш разговор происходил в маленьком огородике, который был разведён позади квартиры Сергее.
- Это меня развлекает, - смущённо пояснил он.
Я понял и позавидовал ему. В обществе людей, помешавшихся на пролитии крови, разведение капусты и картофеля служило для моего брата Сергее отвлекающим средством, дающим какой-то смысл жизни».
Революция и известие об отречении Императора потрясло Сергея Михайловича. Но не менее чудовищное впечатление произвел на него выпущенный Временным правительством знаменитый «Приказ №1», объявлявший об уничтожении военной дисциплины, отмене отдания чести и т.д.
- Это же конец русской армии! – воскликнул Великий Князь, прочтя приказ. – Сам Гинденбург не мог бы внести никаких дополнений в этот приказ. Гарнизон Выборга уже перерезал своих офицеров. Остальные не замедлят последовать этому примеру.
Через несколько дней Сергей Михайлович отбыл в Петроград, простившись с братом Александром, вспоминавшим впоследствии, что оба они сознавали в тот момент, что больше им встретиться на этом свете не суждено.
Из четырёх князей Михайловичей лишь вице-адмиралу Великому Князю Александру суждено было спастись из лап большевиков. Как и другие Романовы, он не остался сторонним наблюдателем в дни разверзнувшейся Мировой войны. Именно Александру Михайловичу Россия, во многом, обязана возникновению своего воздушного флота.
Свою службу Великий Князь начинал во флоте морском, куда пошёл по своей охоте, наперекор родительскому желанию и благодаря помощи Государя Александра III, считавшего, что поступление его двоюродного брата на морскую службу станет хорошим примером для молодёжи и убедившего в этом его родителей. Всерьёз увлёкшись морем, Александр Михайлович стал собирать книги по истории флота. Поражаясь бесчисленном количеству доставляемых фолиантов, Великий Князь Михаил Николаевич удивлялся:
- Разве ты прочтёшь все эти книги, Сандро?
- Не все. Я просто хочу собрать библиотеку, посвящённую военному флоту. Такой библиотеки в России ещё не имеется, и даже морской министр, когда ему нужна какая-нибудь справка по морским вопросам, должен выписывать соответствующую литературу из Англии.
Михаил Николаевич обещал сделать всё, чтобы помочь сыну в этом благом начинании. Судьба библиотеки сложилась несчастливо. «Накануне революции эта библиотека состояла из 20000 томов и считалась самой полной библиотекой по морским вопросам в мире, - писал Александр Михайлович. – Советское правительство превратило мой дворец в клуб коммунистической молодёжи, в котором из-за неисправности дымоходов возник пожар. Огонь уничтожил все мои книги до последней. Это совершенно невосполнимая потеря, так как в моей библиотеке имелись книги, полученные мною с большим трудом от немецких и английских агентов после долгих и упорных поисков, и восстановить эти уникальные издания не представляется возможным».
Морской службе Великого Князя положила конец Русско-Японская война и революция 1905 года. Войну Александр Михайлович предвидел загодя, понимая ошибочность многих действий России в регионе, который был ему хорошо известен. Великий Князь долгое время служил в Японии, а за несколько лет до войны Император Николай II попросил своего друга и свояка (Александр Михайлович был женат на Великой Княжне Ксении Александровне) принять участие в крупном предприятии, замышлявшемся на Дальнем Востоке. Тогда группа предпринимателей получила от корейского правительства концессию на эксплуатацию корейских лесов между российской границей и рекой Ялу. Кроме лесов, по многочисленным сведениям, собранным посланными в регион людьми, можно было сделать вывод, что данная местность богата не только лесом, но и золотом. Александр Михайлович вспоминал: «Я опасался бестактности нашей дипломатии, которая, преклоняясь перед западными державами, относились к Японии высокомерно. Совершенно не отдавая себе отчёта в военной силе Страны восходящего солнца, русские дипломаты, восседая за столами своих петербургских кабинетов, мечтали о подвигах Гастингса и Клайва». Великий Князь опасался, что при такой политике дело кончится вооружённым столкновением, и говорил об этом августейшему свояку:
- Разве мы хотим войны с Японией? Если мы её действительно хотим, то должны немедленно начать постройку второй колеи Сибирского пути, сосредоточить наши войска в Восточной Сибири и построить значительное количество современных военных судов.
Государь считал серьёзность положения преувеличенной и был твёрдо убеждён, что войны не будет.
В течение года Александр Михайлович возглавлял дело по эксплуатации концессии. Когда же появились сведения, что российское правительство вознамерилось продолжить Сибирский путь до границы Кореи и объявить аннексию этой страны, Великий Князь отошёл от дела, в резких выражениях объявив, что не желает иметь ничего общего с планами, которые неминуемо приведут к войне. Чтобы не оглашать разногласий с Государем, что могло иметь нежелательные последствия для дел на Дальнем Востоке, оставление Александром Михайловичем поста руководителя концессии было скрыто от общества, и о нём знали лишь близкие родные и друзья.
Не желая оставаться в праздности, Великий Князь обратил свой взор на нефтяную промышленность и предложил Императору создать общество по эксплуатации нефтяных промыслов в Баку. Прибыль от продажи нефтяных продуктов должна была с лихвой покрыть расходы по осуществлению широкой программы коммерческого судостроения. Это предложение неожиданно вызвало бурю протестов. «Меня обвиняли в желании втянуть правительство в спекуляцию, - вспоминал Великий Князь. – Про меня говорили, что я «социалист», разрушитель основ», «враг священных прерогатив частного предпринимательства» и т.д.
Большинство министров было против меня. Нефтяные земли были проданы за бесценок предприимчивым армянам. Тот, кто знает довоенную ценность предприятий «армянского холдинга» в Баку, поймёт, какие громадные суммы были безвозвратно потеряны для русского государственного казначейства».
Тем временем, приближалась война. Государь был до последнего уверен, что её удастся избежать, но, увы, случилось иначе.
Узнав о нападении японцев на Порт-Артур, Александр Михайлович срочно возвратился из-за границы, где находился в тот момент. «Моё личное участие в войне 1904-1905 гг. оказалось весьма неудачным. В феврале 1904 года государь возложил на меня задачу организовать так называемую крейсерскую войну, имевшую целью следить за контрабандой, которая направлялась в Японию. Получив необходимые данные из нашей контрразведки, я выработал план, который был утверждён Советом министров и который заключался в том, что русская эскадра из легковооружённых пассажирских судов должна была наблюдать за путями сообщения в Японию. При помощи своих агентов я приобрёл в Гамбурге у «Гамбург-Американской линии» четыре парохода по 12 тысяч тонн водоизмещением. Эти суда, соединённые с несколькими пароходами Добровольного флота, составляли ядро эскадры для «крейсерской войны». Они были оснащены артиллерией крупного калибра и находились под начальством опытных и бравых моряков.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 #
| |
Текущий рейтинг темы: Нет |
|
