|
|
|
 |
«История есть священная книга народов, завет предков к потомству».
«Всемирная история великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская – украшает отечество, где живем и чувствуем».
Н.М.Карамзин
В последние годы я постоянно исподволь занимаюсь поисками своих корней, воссозданием родословного древа. Еще в раннем детстве от своей бабушки, Александры Сергеевны Мазуровов, урождённой княжны Путятиной, я знал, что её род ведет свое начало от Рюрика, первого русского князя.
Определённые успехи имеются в воссоздании отцовского ствола: здесь удалось установить только 5 последних колен (тогда как в материнском, рюриковском – 34), и остановка произошла на моем прапрадеде, генерале Юлиане Альшваме, и его жене, прапрабабушке Жанетте Эгель. В этом направлении имеются большие возможности для поисков, а, значит, предстоят интересные находки.
В связи с 300-летием Российского флота усилились мои поиски и раскопки «морских корней» нашего рода, а их в пределах видимости было довольно много. Интерес к морской тематике получил дополнительный импульс после того, как я наткнулся на слова знаменитого генеалога, генерал-лейтенанта Российского флота Г.А. Власьева: «…Оглядываясь на прожитые мною 63 года, я опять повторяю, что боязнь за то, чтобы собранные мною материалы не остались мертвым капиталом в случае неизбежной развязки, заставили меня поторопиться с их изданием, несмотря на возможность прибавить много к изложенному…». Мне давно уже исполнилось 63 года, и написать о моих родных?моряках – мой долг перед ними.
* * *
Самым старшим – и по возрасту и по воинскому званию – среди моих прямых предков, связанных с флотом, был мой прадед, Николай Матвеевич Мазуров. Он родился 8 ноября 1829 г., воспитывался в Инженерном и Артиллерийском училище Морского ведомства. На действительную службу поступил в 1848 г. воспитанником кондукторской роты при учебном Морском рабочем экипаже. Участвовал в сооружении Кроншлотской батареи (форт Николая I), в работах по перестройке канала и старых доков Петра I. В 1863 г. был в Берлине с целью приобретения и испытания парового котла Шварцкопфа. Участвовал в постройке броненосных кораблей «Екатерина II», «Чесма», «Синоп» и Алексеевских доков в Севастополе. Во время войны 1853–1856 гг. участвовал в охранении побережья Крондштадта. В декабре 1891 года в чине генерал-лейтенанта вышел в отставку. Был женат на Надежде Федоровне Якимовской. Их дети Николай (род. 26.11.1860 г.), Георгий (род. 18.05.1867 г.) – мой дед, Леонид (род. 10.05.1869 г.), Надежда (род. 28.12.1870 г.).
Сохранился любопытный документ – прошение Николая Матвеевича императору Александру III, которое начинается так: «Всепресветлейший, державнейший, Великий Государь Александр Александрович, самодержец Всероссийский, государь всемилостивейший». Далее после некоторого обоснования следует сама просьба, которая звучит так: «Дабы повелено было прошение сие принять и меня вышепоименованного за долговременную беспорочную свыше 43 лет службу, в том числе в чине генерал-майора 9 лет, произвести в генерал-лсйтенанты с увольнением от службы по домашним обстоятельствам с мундиром и пенсионом по положению Санкт-Петербурга».
Особо интересной в этом документе представляется графа о происхождении его из унтер-офицерскнх детей. Таким образом, Николай Матвеевич Мазуров дослужился до чина генерал-лейтенанта Российского флота исключительно благодаря своей беспорочной многолетней службе, что, очевидно, заслуживает особого уважения.
Определениями Правительствующего Сената Н.М. Мазуров был признан в потомственном дворянстве на основании награждения его орденом Св. Владимира с правом на внесение его и его детей в третью часть дворянской родословной книги, а по его военным чинам за его детьми было признано право на внесение во вторую часть дворянской родословной книги.
Описание герба инженер-генерал-лейтенанта Н.М. Мазурова, утвержденное Николаем II 20 мая 1898 г.: «В золотом щите лазоревый пояс, сопровождаемый вверху и внизу бобром натурального цвета с червлеными глазами и серебряными зубами. Щит увенчан дворянским коронованным шлемом. Нашлемник: правая рука в серебряных латах, держащая серебряный же с золотой рукоятью меч между двумя черными крыльями. Намет лазоревый с золотом. Бобры в щите герба – как эмблема строительства, указывают на деятельность просителя как Инженера Морской Строительной части, а рука с мечом в нашлемнике – на воинскую службу предков его».
* * *
Краткая официальная биографическая справка сына Н.М. Мазурова – моего деда, Георгия Николаевича Мазурова – выглядит так. Г.Н.Мазуров родился 18 мая 1867 года, в 1887 году окончил Морской кадетский корпус. 15 мая 1905 г. броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», на котором он служил вахтенным начальником, в Цусимском сражении получил серьезные повреждения и был затоплен экипажем. Г.Н.Мазуров был спасен японцами и до конца войны находился в плену. По возвращении он был назначен старшим офицером на крейсер «Память Азова», где во время восстания в 1906 г. получил ранение. В 1907–1908 гг. служил старшим офицером на крейсере «Паллада», затем являлся помощником командира 2-го Балтийского экипажа. Последний его чин – генерал-майор флота.
В действительности жизнь этого человека была гораздо богаче событиями, главным образом, героическими и трагическими. Броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» был одним из новых кораблей Российского флота, он вступил в строй 3 декабря 1887 г. Экипаж – 549 человек, из них 23 офицера. В Цусимском сражении «Адмирал Нахимов» получил около 20 попаданий, 20 человек было убито, 50 ранено, а ночью он был торпедирован в правый борт с носа. Следующим утром 15 мая около 10 часов попытки японцев захватить корабль успехом не увенчались: он был затоплен экипажем. Сошедший в шлюпки экипаж и плавающих в море моряков японцы спасли и взяли в плен. Отношение к пленным было самое гуманное и даже уважительное, для моряков был сооружен православный храм, а офицерам было предоставлено право носить холодное оружие. На родину российские моряки вернулись с подарками. После возвращения из плена Г.Н.Мазуров и другие офицеры были отправлены Николаем II с семьями в Крым, в Ай?Тодор – на отдых.
Дальнейшие испытания выпали на долю Георгия Николаевича в период его службы на крейсере «Память Азова». Вот как описан эпизод этого периода, вошедший в историю Российского флота, в «Записках следователя» Л. Шейнина. «Летом 1906 года Балтийская эскадра проводила учения вблизи Ревельских берегов. Ночью 20 июля около двенадцати часов старший офицер Мазуров заметил, что на носу собралась группа матросов. Увидев офицера, они начали разбегаться. Мазурову это показалось подозрительным. Он пошел на батарейную палубу, где спали матросы. На одной из коек лежали два матроса. Один из них назвался кочегаром. Мазуров, знавший всех кочегаров, увидел, что его вводят в заблуждение. Мазуров задержал матроса и запер его в ванном помещении. Это был матрос Оскар Минос. Узнав, что Минос арестован Мазуровым, матросы выбежали на верхнюю палубу. Офицеры потребовали, чтобы они разошлись, но матросы отказались выполнить приказ. Началась свалка, офицеры подняли стрельбу из револьверов. Матросы сбили их с ног, отняли оружие. Через несколько минут вся команда крейсера была на верхней палубе. Офицеры были обезоружены и задержаны. Крейсер оказался в руках восставших. Командование крейсером приняла на себя боевая дружина». Обращают на себя внимание несколько деталей в этом эпизоде и его описании. Во-первых, верный присяге, проявляя личное мужество, Георгий Николаевич в одиночку арестовывает чужого матроса-агитатора, понимая, очевидно, чем это может для него кончиться. И, во-вторых, талантливый советский писатель-большевик ни словом, ни намеком не осуждает офицера. Будучи много раз ранен – и в Цусимском сражении, и во время восстания на крейсере «Память Азова» – Г.Н. Мазуров принимал самое активное участие в военных операциях против немецких войск во время Первой мировой войны, возглавляя сводный батальон морской пехоты, расположенный в Ивангородской крепости. Об этом периоде в его жизни упоминается в «Дневниках Императора Николая II» (31 октября 1914 г., пятница): «…Возвращаясь в крепость, посетил местный лазарет. Завтракал с начальством. В 2 1/2 обошел батальон кап. I ранга Мазурова от Балтийского и Черноморского экипажей». Последний из известных мне драматических эпизодов, связанных со службой Г.Н. Мазурова на флоте, произошел во время Февральской революции, когда он в чине генерал-майора флота служил помощником командира 2-го Балтийского экипажа. Матросы-анархисты, близкие по духу расстрелявшим адмирала А.И. Непенина в спину среди белого дня, совершили еще более мерзкую расправу над командиром экипажа адмиралом А.К. Гирсом – его живьем растерзали на части прямо в экипаже. Искали для расправы они и Георгия Николаевича, но матросы экипажа защитили его и членов его семьи. Но самое страшное было впереди. Уже оставив военную службу, будучи служащим гражданского учреждения, вместе со многими другими бывшими офицерами, в основном моряками, в 1918 году Г.Н. Мазуров был арестован и отправлен в Петропавловскую крепость. Схваченные без всяких объяснимых причин были названы необъяснимо: заложники. В залог за что или за кого? Повод для массовой расправы над «заложниками» возник 17 августа 1918 г., когда бывший студент-социалист убил комиссара Северной коммуны, руководителя Петроградской ЧК М.С. Урицкого. Еженедельник ЧК от 20 октября сообщал, что непосредственно после этого события в Петрограде было расстреляно 500 человек. Но с Г.Н. Мазуровым, его старшим братом Николаем Николаевичем, их родственником офицером флота Борисом Алябьевым (племянник автора известного романса «Соловей») и многими другими арестованными офицерами расправились иначе. 23 марта 1919 года английский военный священник Ломбард сообщал лорду Керзону: «…В последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены, и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе, многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой». Таким же способом – «потоплением на барже землечерпательного каравана» – были умерщвлены вице-адмирал В.К. Гирс (брат растерзанного командира 2-го Балтийского экипажа, бывший начальник Главного управления кораблестроения, после Октябрьской революции работавший в Морском Народном комиссариате), инженер-генерал-лейтенант А.И. Моисеев, инженер-генерал-майор В.И. Невражин и многие другие. В своих «Воспоминаниях» об этом же свидетельствует известный инженер-гидрограф-геодезист А.П. Белобров*. Он пишет, что в августе 1918 года он был командиром эсминца «Амурец», напротив которого на Неве у Николаевского моста стояла большая деревянная баржа, куда свозили многих офицеров, в том числе и Г.Н. Мазурова, отца его однокашника Николая Георгиевича Мазурова. Баржу увели в сторону Кронштадта, но до Кронштадта она не дошла, ее затопили. Страшный парадокс: японские моряки спасали раненых окровавленных российских моряков, своих вчерашних врагов, с которыми накануне вели смертельный бой. Российские матросы живьем топили своих офицеров, связав их так, чтобы не дать им никакой возможности остаться в живых. А то, что трупы всплывут и о зверской расправе станет известно людям, их не беспокоило. В чем же была вина казненных, хотя бы – в понимании палачей? Ответ, как это ни кощунственно звучит, трагикомичен. Посадив офицеров в Петропавловскую крепость, чекисты приказали их женам принести документы о количестве иждивенцев – видимо, интересовались, сколько останется голодных ртов, которых как-то надо будет кормить. Сколько времени моя бабушка доставала справку о том, что в их семье 6 иждивенцев, неизвестно, но известно, что когда она принесла эту справку в ЧК, над ней посмеялись и сказали: «Если бы ты, княгинюшка, была попроворней на ногу, сидела бы ты со своим адмиралом дома да чаек попивала бы». Вот и вся логика классовой борьбы и красного террора как одной из ее форм.
Среди наград Г.Н. Мазурова ордена: св. Владимира IV ст. с мечами и бантом (1907), св. Станислава III ст. (1907), св. Анны II ст. (1910), св. Владимира III ст. (1914), мечи к ордену св. Владимира (1915), орден св. Станислава I ст. с мечами (1916), мечи к ордену св. Анны II ст. (1916), орден св. Анны I ст. (1916), шесть медалей и много других наград, в том числе и иностранных.
* * *
Жизнь Николая Георгиевича Мазурова, старшего сына Георгия Николаевича, была очень короткой и оборвалась трагически. Он родился 4 марта 1893 г. После окончания гимназии Человеколюбивого общества в январе 1904 г. он поступил в Морской кадетский корпус и, как отмечено в его аттестации за 1904–1905 уч. год, «в течение первого учебного года быстро освоился с дисциплинами корпуса и в нарушениях порядка поведения не замечался. Мальчик воспитанный, живой, болтливый. Всегда вежлив, несколько надоедлив. С товарищами сразу встал в хорошие отношения и в ссоре с ними не замечался. С прислугой вежлив. Несколько неряшлив. К молитве относится внимательно». Аттестация не только дает яркую характеристику его самого, но и представляет самостоятельный интерес, характеризуя и его воспитателей (привожу ее с сокращениями).
За 1905–1906 уч. год: «С самого начала года сумел себя поставить в классе образцово. При средних способностях очень старателен, любознателен и исполнителен. Характер спокойный, уживчивый, с задатками честолюбия. Самолюбив и чувствителен к замечаниям. К старшим почтителен и внимателен; немного болтлив и может задавать наивные вопросы. К физическим занятиям относится добросовестно. Дорожит отпуском, ходит к дяде, князю Путятину, так как отец в плену, а мать живет в провинции. Тоскует и беспокоится об отце. Помогает слабым в занятиях, очень толковый. Читает с интересом. К вещам относится бережно, достаточно аккуратен, чистоплотен и бережлив. К молитвам относится серьезно. С прислугой вежлив».
За 1906–1907 уч. год: «Живой и увлекающийся, но умеет воздерживаться от дурных примеров. Очень самолюбивый и чуткий. Родителей очень любит, особенно отца, который сильно пострадал во время бунта на крейсере «Память Азова» и долгое время лечился. В отпуск ходит к дяде (князю Путятину), где пользуется большим вниманием и любовью. Очень приветливый, словоохотливый, любознательный. К учебному делу и физическим занятиям относится со вниманием и усердием. Немного вспыльчив и плаксив, но с товарищами живет хорошо и пользуется их расположением. Вполне нравственный и рассудительный».
За 1907–1908 уч. год: «Болезненно самолюбив и щепетилен; немного нервный и раздражительный, может быстро вспылить, но скоро приходит в нормальное состояние. Горячо любит родителей, особенно отца, которым гордится. Застенчив, теряется от неожиданных вопросов, склонен иногда критиковать действия и распоряжения начальства. Дорожит отпуском. Отличается смелостью и ловкостью. Немного мечтателен и склонен фантазировать. Помогает слабым».
За 1908–1909 уч. год: «Юноша живого темперамента, но очень сдержанный и исправный в отношении требований заведения. Вспыльчивый и раздражительный, он скоро успокаивается, примиряется и опять становится веселым и жизнерадостным. Обидчив в самолюбив, малейшее замечание его волнует, а иногда доводит до слез. Родителей обожает, особенно отца, заслугами и ранами которого гордится. С товарищами живет дружно, участливо относится к тем, которые не имеют возможности ходить в отпуск, и приглашает их к себе. Любит общество и светские развлечения, очень приличен и с хорошими манерами».
В службе Н.Г. Мазуров после окончания Морского кадетского корпуса с 1911 г. С 1914 г. – корабельный гардемарин. Последняя точка в его короткой жизни – участие в Кронштадтском восстания в 1921 г., когда он был старшим артиллеристом на линкоре «Севастополь». (Эпизоды восстания описаны в рассказе М. Кураева «Капитан Дикштейн»//Новый мир, № 9, 1987 г.) …На расстрел моряки шли строевым шагом под звуки флотского духового оркестра. Оркестр играл «Гибель Варяга». В числе наград Н.Г. Мазурова за несколько лет службы на кораблях Российского флота – орден св. Станислава с мечами и бантом, орден св. Анны и другие.
* * *
Если Николай был старшим сыном в семье Мазуровых, то Георгий – младшим и как младший в семье – всеобщим любимцем. Его, пятилетнего, Георгий Николаевич на короткое время брал в Ставку, в Могилев, где служил последние годы войны. И хотя, строго говоря, Георгий Георгиевич никогда не был моряком, то есть немного греша перед выбранной темой, не сказать о нем в контексте биографии семьи Мазуровых просто невозможно, особенно учитывая его исключительные личные качества.
Георгий Георгиевич Мазуров родился 11 апреля 1909 г. Рано лишившись отца, он в 9 лет начал работать, помогая взрослым мастеровым заливать крыши домов смолой. В самом раннем детстве проявились его спортивные наклонности и способности, что позволило ему в дальнейшем стать выдающимся спортсменом: он – 11-кратный чемпион СССР по прыжкам в воду, заслуженный мастер спорта СССР, почетный председатель всесоюзной федерации по прыжкам в воду, обладатель многих других почетных званий и наград. Во время одной из первых всероссийских спортивных олимпиад он демонстрировал показательные прыжки с вышки, установленной на мосту Лейтенанта Шмидта через Неву в Петрограде. Поскольку дело было ранней весной, с катеров баграми отводили от моста плавающие льдины. С первых дней войны он добровольно ушел в армию, сражаясь в рядах Отдельного мотострелкового батальона особого назначения (ОМСБОН). О людях и боевых делах этого соединения, в составе которого были лучшие советские спортсмены, написаны книги «Юность уходит в бой» И.Ю. Давыдова, 1972 и «Динамовцы в боях за родину», 1979 г., он участвовал в обороне Москвы, неоднократно был ранен. В начале 50-х годов Г.Г. Мазуров из-за своего дворянского происхождения был арестован по статье УК о борьбе с деклассированными элементами: тунеядцами, проститутками и т.п. – и вместе с женой выслан в Красноярский край, в село Еланку, где работал учителем физкультуры в школе, а для заработка копал колодцы. После реабилитации в 1953 г. возвратился в Москву и продолжал работать в Центральном Совете общества «Динамо». Портрет будет не совсем полным, если не отметить огромное обаяние Георгия Георгиевича, его исключительное остроумие, неиссякаемый оптимизм и высокое чувство собственного достоинства. Его любили, уважали и ценили все, кто знал, во всех республиках Союза и за его рубежами. Уже после реабилитации к нему обратился следователь, который оформлял его бумаги о ссылке в Сибирь, с просьбой помочь устроиться на работу – дошла очередь и до следователей. И Георгий Георгиевич ему помог, причем помог делом. В одной из наших с ним бесед один на один он сказал, что хочет работать до конца, и ему уже была известна его новая работа – по организации музея общества «Динамо». Но директором музея «Динамо» он не стал. 8 мая 1981 г. он участвовал в репетиции спортивного парада в честь Дня Победы. Вечером он почувствовал себя плохо. Вызвали «Скорую», но спасти его не удалось. Той же ночью он умер в больнице. Работал до конца, как и хотел. Но умер, полный жизненных сил и творческих планов. Помимо большого количества спортивных наград, Г.Г. Мазуров был награжден орденами «Отечественной войны» и «Красной Звезды», многими медалями. Его единственная дочь Галина ушла из жизни, не дожив до своего 50-летия, которое отмечали бы 13.05.1996 г.
* * *
С Николаем Владимировичем Ганенфельдтом, мужем Натальи, старшей сестры моей матери, Надежды Георгиевны, я общался постоянно в течение всей своей жизни, за исключением нескольких военных лет, так как мы жили в одном доме на Театральной площади в Ленинграде, многому от него научился, особенно отношению к людям. Исключительно умный, выдержанный, внимательный, приветливый и внешне очень красивый, он закончил службу в чине капитана I ранга и в должности заместителя начальника Высшего Военно-морского пограничного училища. До этого он много лет прослужил в ВВМУ им. М. В. Фрунзе. Лишившись в ранней молодости зрения на один глаз, основную часть своей жизни он занимался воспитанием молодых кадров для флота. В их квартире всегда были гости, причем в дни застолий обычно все мужчины были морскими офицерами. Вспоминаются: Я. и В. Хвощииские, Михайлов, Племянников, Соколов, Новицкий, Дыманн и многие другие, фамилии которых память не сохранила. При разъезде гостей всегда возникали веселые недоразумения с шинелями, так как все были капитанами I ранга. Н.В. Ганенфельдт умер в преклонном возрасте в Ленинграде.
* * *
Сергей Иванович Абрамович-Блэк, муж Александры Георгиевны, младшей сестры моей матери, капитан I ранга, был журналистом и писателем. Он – автор повести «Невидимый адмирал» и других произведений о море и моряках. Он умер в 1942 г. в Ленинграде.
* * *
Сергей Александрович Путятин, мой прадед, отец моей бабушки Александры Сергеевны, князь, отставной флота лейтенант, депутат дворянства Вышневолоцкого уезда Тверской губернии.
* * *
Михаил Сергеевич Путятин, шурин Г.Н. Мазурова, генерал-майор флота. В последние годы перед революцией был начальником Главного управления г. Царское Село и царскосельского дворца. Известный генеалог, член первого состава Правления РГО (1898–1901). Его внук, Дмитрий Александрович Путятин (род. 1926), был офицером американского флота, участвовал во 2?й мировой войне. С ним и его женой, Ириной Николаевной, нам удалось познакомиться в 1991 г. в Москве во время I Конгресса соотечественников. В настоящее время он живёт в Канаде. Его зять, Пётр Илларионович Афанасенко, – переводчик президента США.
* * *
Николай Федорович Якнмовский, капитан I ранга – брат моей прабабушки Надежды Федоровны Якимовской. Одна из его дочерей – Юлия – училась в Италии пению и пела очень хорошо, но на сцене не выступала из-за полноты. Вторая его дочь – Александра – была замужем за профессором Института гражданских инженеров Карышевым. Третья дочь – Капитолина – была женой знаменитого адмирала Степана Осиповича Макарова (на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры в С.-Петербурге несколько лет тому назад я нашел могилу Софии Николаевны Якимовской, в замужестве Бентковской, но родство с ней ни подтвердить, ни опровергнуть пока не удалось). Вадим Степанович Макаров, морской офицер, сын адмирала С.О. Макарова и К.Н. Якимовской, в 1921 г. вместе с матерью уехал в США, где, собрав среди эмигрантов необходимые средства, установил памятник своему отцу.
* * *
Русские морские семьи были всегда более тесно связаны между собой, чем армейские. Объяснение этой традиции надо, видимо, искать в глубине истории, когда среди них было много иностранцев, привлеченных на службу в русском флоте еще Петром I. Они, естественно, старались держаться вместе и даже селились поблизости друг от друга (недаром названия улиц в Петербурге –Большая и Малая Морская). Командный состав жил при Морском Экипаже. Их потомки так и продолжали там обитать до самой революции (кстати, и семья Мазуровых тоже). Тесная дружба часто скреплялась брачными узами между молодежью.
Примером таких семей, появившихся в России в XVII веке, были сроднившиеся семьи Бойлей и Огильви. А в XIX веке они породнились, вернее, стали свойственниками и Мазуровым. Это случилось, когда Нил Сергеевич Путятин, брат Александры Сергеевны Мазуровой, женился на вдове капитана 1 ранга Платона Романовича Бойля. Эта удивительная семья дала русскому флоту 11 морских офицеров, в том числе двух адмиралов. Породнение Бойлей с древней морской шотландской фамилией Огильви произошло ещё до появления их в России, где они породнились вторично, когда Роман Романович Бойль (1841–1889) женился на Нине Александровне Огильви. Но рассказ о них – это тема для отдельной статьи. Находилась в родстве с Мазуровыми и ещё одна старинная морская фамилия – Веселаго, хотя документального подтверждения этому пока найти не удалось. Во всяком случае, многие годы они были связаны самыми тесными узами, и от Нины Николаевны Веселаго я узнал много интересного и о Мазуровых, и о Путятиных. Внучка капитана II ранга Николая Николаевича Веселаго – Ирина, сама имеющая взрослых внуков, живёт сейчас в Киеве.
Моя жизнь также оказалась связана с флотом, судостроением и мореплаванием. В судостроении я проработал 40 лет. Участвуя в испытаниях судов и кораблей, научно-исследовательских экспедициях, мне довелось побывать во многих морях Тихого и Атлантического океанов, в десятках портов Европы, Азии и Африки. Память сохранила множество ярких впечатлений и эпизодов. Можно сказать, что морские корни дали новый побег.
Страницы: 1 2 3 #
| |
Текущий рейтинг темы: Нет |
|
