Капризы памяти, фотографии и Пслух (12)
О трудах праведных и тех, кто хотел всё уничтожить...
Рассказала я в предыдущих заметках о замыслах создания Биосферной станции, её задачах, о создании энергетики без которой ни о каких исследованиях и думать нечего, о первом нашем компьютере... Теперь несколько слов о том, как планировалось создание самого корпуса станции и на какие средства, как удалось всё это организовать.
 
Предприятие п/я А-1772 - это Всесоюзный научно-исследовательский институт телевидения. С этой организацией началась у нас очень большая и интересная работа. Там в начальниках был тогда друг наш - Тима Гудкин (Тимофей Семёнович). Его мы знали с детства. Миша, брат мой, учился с Тимкой в одном классе, потом с ним работал и дружил Володя. Это уже в Институте источников тока… в Ленинграде. И возможности, которые открывались при договорной работе заповедника с Институтом телевидения трудно переоценить. Наверное, ниже я сохраню и Техническое задание и Исходные данные, и Калькуляции, которые были согласованы в обоих организациях. Заповедник не только не должен был оплачивать какие-то работы, он должен был получить большие (по тем временам) деньги, 150 тысяч рублей… (Помните, Володина зарплата была 84 рубля…)
Специалистам этого института нужен был своеобразный "полигон" для испытаний своей техники в самых разных климатических и природных условиях. Они работали над созданием телевизионного оборудования для работы его в космосе. Чтобы с уверенностью заниматься дешифровкой телевизионного изображения оттуда, необходимо было иметь съёмки тестовых участков в самых различных природных зонах и горные ландшафты, в которых в небольшой удалённости друг от друга были бы и луга, и леса (хвойные и лиственные), и скальные породы ( которые совсем по разному выглядят при съёмках под разным углом зрения, в разное время суток и т.п.)… так вот горные ландшафты заповедника подходили под эти задачи как нельзя лучше. Специалисты института приезжали к нам, мы вместе ходили в горы. Они проводили разные экспериментальные съёмки с разных телевизионных камер. Мы были и в субальпике, и в зоне хвойных лесов, и ниже. В частности помню, как на кордоне снимали наших животных – петуха, куриц, лошадей, собаку Ушку с гусем… Занятные были съёмки. Специалисты работали над цветностью изображения и с разных камер снимали одни и те же объекты. Что уж они там сравнивали, какие выводы делали, я не помню. А сами съёмки запомнились навсегда…
 
Гусь очень дружил с нашей собакой. Он был одинок - гусыни у него не было и он, кажется, считал Ушку – своей дамой, ходил за ней повсюду, очень нежно за ней ухаживал и она благосклонно принимала его внимание. Он щёлкал клювом в шерсти на собачьей шейке, словно искал там насекомых, когда собака лежала, отдыхая, он приносил и складывал вокруг неё палочки и соломинки, потом ложился рядом или стоял на одной ноге и нежно гоготал. Это было совершенно уморительное зрелище. Всё это снимали на видеокамеру и копию подарили нам. Жалко, что и эта запись пропала на кордоне. А ещё снимали лошадей… и друг друга верхом, и нас, и первую, уже работающую, солнечную батарею… Как бы хотелось посмотреть сейчас эти кадры… Про договор мы условились с ленинградцами в начале января (были в отпуске), а подписали его в мае… когда они приехали к нам в заповедник.
Этот договор был, конечно, реальной помощью наших друзей нам и нашему делу. Конечно, они с удовольствием приезжали бы к нам каждое лето... и не только летом. Учитывая, что мы достаточно подробно знаем заповедник и можем привести приехавших в командировку сотрудников к тем местам, которые им нужны, за командировку отчитаться для них не было сложно. А для нас то, что заложено в договор, было просто великолепно... Мы надеялись вложить эти средства и возможности в создание задуманной лаборатории… Там предусматривались достаточные суммы на командировочные, учитывались наши задумки с полётами на ультралёгких летательных аппаратах (мотодельтапланах) и телевизионные съёмки с борта. Там ведь работали наши друзья, можно было надеяться на использование выделенных по договору средств в действительно нужном для дела направлении.
   
К тому времени мы уже начали строить дом на поляне рядом с нашей солнечной электростанцией. Конечно, ни о какой художественной архитектуре (как тогда, с архитектором Устиновым) мечтать не приходилось, но надежда быстро создать возможности для работы была вполне реальной.
Краснодарский “Сатурн” стараниями Марата Борисовича Закса, приобрёл для нас три домика-контейнера(3 х 6 х 3м) Расскажу как-нибудь как мы везли их на кордон… Это – целая эпопея… и мы собирались установить эти домики на фундамент и покрыть их общей крышей. Хорошие были контейнеры, тёплые, с мебелью и даже с новым современным холодильником. Был сделан проект… и вообще, всё было очень серьёзно.
А вот какое письмо было написано нами директору заповедника:
Глубокоуважаемый Николай Тимофеевич!
Прошло несколько больше года, с тех пор, как Вами было принято решение о необходимости проведения работ по внедрению современных научно-технических средств в практику изучения и охраны заповедника. В свете происходящей в стране перестройки и современного уровня научно-технического прогресса, своевременность и актуальность этого дела очевидна.
Всё это время я работал один. Объём и масштаб проделанной работы достаточно полно отражён в проекте программы, который я Вам передал 19.08.86. г. В процессе работы по налаживанию контактов заповедника с наиболее компетентными организациями по предлагаемым направлениям исследований я вкладывал в дело все свои способности, время (включая выходные дни и отпуска), сложившиеся в процессе прежней работы хорошие рабочие отношения с руководством многих учреждений и ведомств. Я делал всё, что в моих силах, чтобы престиж заповедника и проводимой в нём работы был максимально высок в глазах сотрудничающих с ним организаций. В результате работ по предложенной программе уже создан большой задел по многим направлениям программы.
ВНИЦ АИУС-агроресурсы провёл (причём бесплатно) несколько циклов аэрофотосъёмки с использованием высотного авиационного носителя (ТУ-154). До конца года будет проведено ещё 2 цикла съёмок, проводится обработка негативов. Чтобы эти работы не пропали, заповедник должен был выполнить свою часть договора по организации и проведению квазисинхронных со съёмками наземных наблюдений, должен был быть решён вопрос о способах использования режимной документации (мне удалось изыскать возможность решения этой проблемы, даже если в заповеднике не будет своевременно организована спецчасть, но в этом направлении необходимо работать немедленно!)
ВНИИ Телевидения, помимо работ, проводимых в рамках договора о творческом содружестве, идя навстречу сложному финансовому положению заповедника, предложил хоз. договор на беспрецедентно выгодных для заповедника условиях и свою помощь в оформлении этого договора (ввиду отсутствия у заповедника соответствующего опыта). В связи с подписанием заповедником Технического задания по этому договору необходимо немедленное участие заповедника в его оформлении. Не могу не отметить, что всё это совмещается со вторичным срывом заповедником сроков работ ВНИИТа по договору о творческом содружестве.
В НИИ Радио в соответствии с договором (и последующим нашим письмом) проводятся работы по исследованию возможностей применения радиотелеметрии в заповеднике и подготовлена для заповедника (бесплатно) соответствующая аппаратура. Все эти работы полностью остановлены, так как пропала возможность непосредственного общения с институтом, которая крайне необходима по состоянию дела.
Ввиду развития в заповеднике системы радиосвязи и необходимости оптимального решения вопроса о спектре рабочих частот радиостанций, получение которых запланировано по фондам на 1987 год, необходимо срочное общение с Госкомитетом по радиочастотам; с Центром технического радио-контроля и Гос. инспекцией электросвязи Министерства связи СССР. Там же необходимо решать вопросы применения радиорелейной и УКВ связи.
Необходимо работать в направлении корректировки плана НИР по внесению в него упомянутой выше темы. Эта работа также требует непосредственных контактов с ВНИИ охраны природы и заповедного дела, отделом охраны природы и заповедного дела, отделом охраны природы Госагропрома и АН СССР.
Перечень работ, продвижение которых остановлено и, может быть, безвозвратно, можно было бы продолжить.
Хочется отметить, что организация дела по всей сумме направлений программы требовала от меня напряжённой и непрерывной работы, которую, однако, удалось совмещать с работой лесника и работой по безостановочной эксплуатации всех технических средств кордона, находящихся в весьма изношенном состоянии и часто малоквалифицированном использовании (ГЭС, движок, трактор с прицепными механизмами, бензопила, деревообделочный станок со столярными инструментами и т.п., и т.д.). Отремонтировано несколько радиостанций. Кроме того, я старался посильно участвовать в материально-техническом обеспечении заповедника (приобретение 30 сёдел). В интересах дела я неоднократно шёл на затраты личных средств, когда у заповедника не было возможности оплатить мне командировочные расходы или телефонные переговоры, хотя зарплата моя на двух человек значительно ниже прожиточного минимума. В своей работе я учитывал исключительно интересы дела, реализация которого позволила бы нашему заповеднику выйти на самые современные рубежи изучения и охраны природы. В свете этого мне казалось естественным пренебречь личными интересами для максимальной продуктивности в работе.
Однако, сложившаяся в настоящее время ситуация показала бессмысленность моих усилий, так как без поддержки руководства вся работа обречена.
Я устал от бесконечного третирования меня и проводимой мной работы со стороны ряда сотрудников заповедника, озабоченных сохранением привычного образа жизни и противящихся новому.
В настоящее время обстановка такова, что дальше так продолжаться не может.
Убедительно прошу Вас поддержать гибнущее направление интереснейшей работы и рассмотреть возможность разрешения назревшего конфликта в плане предоставления мне статуса, который дал бы мне возможность максимально плодотворно работать в интересах заповедника.
Абрашкевич.
К сожалению, и дальше мало что менялось...
А работа наша тем временем продолжалась -
Из Краснодара пришло несколько (6 или 7) больших грузовиков с огромными железобетонными блоками для фундамента. И люди – строители (тоже из Краснодара, из НПК «Сатурн») работали над созданием домика. Всё разметили, вырыли котлован.
В калькуляции по этому договору перечислена масса нужных для жизни и работы вещей и материалов. Одного бензина заложено было 60 тонн (на два этапа по 30 тонн), да ещё солярки 20 тонн…и шифер, и цемент и краска всякая и много чего ещё.
  
Там и ЭВМ, по тем временам нормальная, и машинка печатная… мы ведь даже этого тогда не имели. Брали напрокат за свои гроши…
Думаю, эти “расшифровки затрат” по статьям только для нас дороги “как память”… Ведь за каждой строчкой – не реализованные наши возможности… Горько… Скажем, ... сколько можно было бы пролететь на дельталёте на 10-ти тоннах бензина А-93? А сколько можно было бы проехать на нашем, тогда уже полученном от заповедника, грузовичке –УАЗике на 20-ти тоннах А-76? Грузовичок мы получили по распоряжению из министерства. Вынужден был директор Тимухин выделить нам транспорт … и отдали нам ломаную-переломанную, чиненую-перечиненую машину, на которой ни один из шофёров заповедника ездить не желал… Ничего… Полежал под ней Володя с недельку, купил кое-какие запчасти на свои кровные и потом служила она нам верой и правдой года 4 или 5, наверное. И спали в ней систематически (на ящиках от солнечных батарей), и куда только ни ездили… 
Хочется попутно рассказать, как мы собирали по краю радиорелейные антенны. Владимир Иванович Бондаренко, я уже говорила о нём, начальник связи УВД Краснодарского края, дал нам адреса брошенных мачт (чего только в государстве нашем Российском не бросают… устарела… не нужна, а разбирать, так на это и средства и люди нужны… да которые высоты не боятся…) А нам, с бедностью заповедника нашего, да с золотыми руками мужа моего, бессеребреника, всякое такое железо брошенное могло пригодиться. Вот мы на грузовичке и ездили по всему краю. А мачты эти сплошь и рядом уже просто опасные и залезать на них страшно. Представьте себе столб толщиной сантиметров 30 – 35 и на нём скобы – лесенка примитивная. А высота с дом в 4 этажа примерно. Да всё это старое, заброшенное, растяжки, которые этот столб держали, частично оборваны… И Володя лезет по всему этому наверх, чтобы снять какую-нибудь полезную для нашего дела штуковину. У меня голова отваливалась просто от длительного смотрения снизу вверх и сердце ныло от страха… если свалиться оттуда – это просто гибель. Я, конечно, пыталась останавливать мужа… но разве удержишь? Хрупкие детали на верёвочке спускал, а прочие бросал так… а я собирала всё в кузов грузовичка нашего. За день удавалось пару таких антенн разобрать. А всего, наверное, штук 25 на кордон привезли. Ведь из двух дефектных порой одну нормальную собрать можно было… Как Вам такая работёнка?
Ну да ладно… расскажу, как научный совет заповедника «одобрил наши замыслы». Помните, в Литературной газете последняя фраза в статье Подгородникова - "...Недавно Научный совет заповедника одобрил их замыслы." Если бы так!.. Если бы так…
О Научном совете, Володе объявили в понедельник 17 ноября (1986 г.) и предложили пригласить соисполнителей на 19-е ( в среду). Мы были в этот момент на кордоне… А все соисполнители – на основном месте своей работы - в Москве, в Ленинграде, в Краснодаре. Конечно, мы сразу начали обзванивать…, но выехать в командировку в Сочи серьёзным людям из больших городов не так просто. Вырваться смог Владимир Иванович Бондаренко – отдел связи УВД края и из МИРЭА (Московский институт радиоэлектроники и автоматики) - сотрудник этого института, Евгений Михайлович Лазарев (не поленилась, посмотрела в Интернете - сегодня он - зам. декана, кандидат технических наук, доцент всё того же МИРЭА). Очень славный человек... Быстро всё понял и вылетел самолётом.
  
Этот Учёный, точнее Научный совет заповедника был знаменательным событием в нашей работе. Я уже говорила, что Тимухин, директор наш, вначале вроде поддерживал активно развивающуюся работу, а потом мы поняли, что он хочет просто довести Володю до увольнения «по собственному» и руководить всем по заключённым договорам без нас…
А тогда, лесник Абрашкевич сделал полуторачасовой доклад, отвечал на многочисленные вопросы... Перепечатывала сейчас протокол (слева) для этих заметок... У нас, опять-таки очень слепая копия осталась... После сканирования и вовсе не прочитать. Но и за ту спасибо секретарше директора... Это она потихоньку дала нам копию. Меня не пустили на этот Совет, хотя прекрасно знали, что я активно участвую абсолютно во всём.
Выразительные отзывы! Из 13 выступавших 10 высказались сугубо положительно и только руководители, у которых явно "почва начала уходить из под ног", сделали всё, чтобы загубить нашу работу. Скользкий директор, сделавший всё, чтобы соисполнители не успели приехать, представитель министерства Висящев, которого пригласил директор... (и пригласил явно не за 2 дня), Кудактин, секретарь этого Научного совета и Председатель методической комиссии... Эти трое были однозначно против... хотя даже они вынуждены были констатировать, что Абрашкевич должен быть старшим научным сотрудником и что работать в этом направлении необходимо. Особенно мне понравилось выступление Висящева:
- "Вся Европа работает с ЭВМ. Мы отстали.
Но серьёзный вопрос обсуждается по-детски. Создаётся впечатление полной абсурдности всего, о чём мы говорим. Институт ещё не занимается этим, а Абрашкевич занимается! Серьёзные вещи, но не серьёзные решения. Владимир Владимирович серьёзно работал, его настроения и мысли приветствую двумя руками. Человек он знающий. Если начнём работать в этом направлении, он должен быть старшим научным сотрудником. Всё должно быть в пятилетнем плане. Надо взять тему, вынести её на методический совет. А так? … Что это такое? С чем едят?" …
С чем едят, с чем едят… Они бы рады и безо всего съесть нас и дело наше!
Методическая комиссии, на которой эта троица решила-таки угробить эту работу так и не состоялась. Мы делали всё, чтобы наша тема - "Методы внедрения научно технических средств в практику работы заповедника" была включена в план работы. Получили одобрение и рекомендации от академиков В.Е.Соколова, К.Я.Кондратьева, Яншина, чл. корр. АН СССР В.В.Белоусова (Междуведомственный геофизический комитет). И это всё до того злополучного Научного совета.
Все эти бумаги были продемонстрированы научной братии. Неужто так трудно было внести нашу работу в план заповедника? Просто не хотели…
Привожу здесь (справа) коротенькое письмо к нам Александра Иосифовича Фефера (из того же МИРЭА), достаточно выразительно характеризующее обстановку в заповеднике. Его трудно прочитать даже при увеличении, поэтому и привожу текст полностью...
Уважаемый Владимир Владимирович!
Обеспокоен Вашим молчанием. Евгений Михайлович Лазарев, приехав от Вас, был очень расстроен обстановкой в заповеднике. Много рассказывал о Вас, о заседании Учёного Совета. Вы ему очень пришлись по душе, а вот остальные - нет. Я хотел Вам позвонить, но Лазарев сказал, что Вас вряд ли позовут к телефону. Словом обстановка жаркая. Надо работать!
Мы ждём от Вас датчик, остальное сделаем. Таймеры собираются студентами. Может быть имеются ещё задачи. Напишите об этом.
Привет от всех наших.
Ваш А.И.Фефер.
P.S. Напишите обо всём.
 Размышляя о прошлом, решила заглянуть в Володину Трудовую книжку. Занятно, что и техником связи и через год инженером его назначили 1 апреля… День смеха…
Смешно, конечно, что лесник в течение 4-х с лишним лет занимается научной деятельностью, напряжённо работает с Академическими научными и Высшими учебными заведениями, получая при этом 84 рубля, на которые (с женой безработной) практически прожить невозможно…
К тому же обязанностей лесника с него никто не снимал. Да, откровенно говоря, эти обязанности не были «в тягость». Всегда радостно было уйти на территорию заповедника и, что называется, подпитаться горным воздухом и его пейзажами, дать радость, нагрузку своим мускулам, всей своей физической и эмоциональной природе. Вместе со всеми лесниками кордона он ходил на прочистку троп, строительство мостов, занимался заготовкой сена, чисткой конюшни, и всем, чем положено леснику. Всё это – отдых! Всё это – не дело…
Этим, наверное, и отличается интеллигенция от рабочего класса и крестьянства. Дело - это работа разума, интеллекта. И, обязательно, с затратой нервных клеток. И каждый день, как последний! Не подумайте, что я снобистски свысока поглядываю на тех, кто просто живет на земле, думает о хлебе насущном и сегодняшнем, или, в лучшем случае, – завтрашнем дне. Я даже чуточку завидую людям, не обременённым (как мы тогда) заботами «о ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ», о далёком будущем, о том, чего ты не успеешь увидеть… Думаете мы не понимали, что обречены?… Понимали… Всё понимали… Только думалось, что кто-то подхватит начатое дело... Уже то, что удалось расшевелить стоячее болото заповедника и рассказать о своих планах, работать над их осуществлением... уже это было здорово!...
Усмехаетесь?… Ну и пусть… На таких, как муж мой, всё хорошее на земле держится. Я это точно знаю.
Что-то многовато документов получилось у меня в этой главе... Вы уж меня простите. Как без них объяснить всю ситуацию?
Продолжение следует.
|
