Капризы памяти, фотографии и Пслух. (3)

Капризы памяти, фотографии и Пслух (3)

Здесь будет посто наш быт... Не каждый городской житель знает, как живут в горах, в лесу...
и как непросто приспособиться к новому для себя образу жизни...



Это наша Зина... Узнали? Здесь она на зимней дороге с Малышом в поводу.
Малыш - лошадка смирная, послушная, невозмутимая до безобразия.

     Новичков всегда сажали на малыша. Однажды зимой шли мы на кордон из Красной Поляны. Хорошо ещё, что не верхом. Лошадей в поводу в узком месте вели. Упал наш Малыш… съехала под ним дорога под откос к речке. Лежит на боку, словно ему это нравится, и веточки ежевики губами ловит и жуёт. Пришлось сумы с него снимать и, подбадривая хворостиной, прекращать лежачий привал. Ужасно ему этого не хотелось!..

А как мы котов «в космос» запускали!
Запустишь в такой снег изо всей силы, как можно дальше, а он потом из норы снежной выползает, отфыркиваясь.
А его ещё раз, и ещё… нельзя же целый день у печки спать.
Вот летит «в космос» Мурка, которую запустил Кузьмич.
А возвращается она домой с собакой Умкой, любимой его воспитанницей.

Зина уточнила – «Котов запускали в Космос 1 раз в год, с первым глубоким снегом. Кошки в положении к полетам не допускались.»
Ну, я-то своего кота не раз «в космос» запускала…



И, всё-таки городскому человеку трудно окунуться с головой во все тяготы крестьянской жизни.
Первая проблема, которую нам надо было решать на кордоне, - заготовка дров.
Этим мы начали заниматься ещё до поездки в Ленинград за вещами.

     Огромные чурбаны, диаметром более метра надо расколоть и сложить в поленницу. Хорошо ещё, что сами эти чурбаны были уже на кордоне. В последующие годы, готовясь к зиме, приходилось, используя лошадей и тракторочек (у нас потом был маленький чешский), стаскивать с откосов огромные сваленные лавинами буки, распиливать их на месте и приволакивать к дому. А дрова из них очень хороши! И загораются здорово, и жар держат долго.
     В одну из последних зим Володю отправили в командировку, и я осталась одна почти на месяц. Порубленные дрова кончились, и пришлось мне самой рубить эти буковые чурбаны. Ничего, справлялась.

Этот снимок сделан гораздо позже, но буки мы кололи именно такие...
Такие, как самый толстый ствол

     Откусываешь понемножку с краешку. Тюк – тюк… глядь – и целый кубометр прекрасных дров готов к употреблению.
     На печной притолоке всегда сохли щепочки на растопку. И каждое утро начиналось у меня с печки. Печку топить, кашку варить, всех, кто в доме – кормить…
С началом весны начинались на кордоне сельхозработы. Копала наш огород поначалу только я. У Володи и своих дел предостаточно было. С непривычки, уставала отчаянно. А признаться, что я слабее Зины и Натальи – трудно. Делала вид, что мне всё нипочём.

А картофельное поле вот так пахали, по старинке, по дедовски…
Наташа лошадь ведёт, а за плугом – Виктор. А пашут как раз наше картофельное поле. Весна… груши цветут… Дикие груши там огроомные, и по весне с верху до низу, как невеста , белые… Красота! А запахи там какие!

     Через пару лет приспособились пахать тракторочком. Полегче стало. Маленькую тепличку обтянутую полиэтиленом Володя мне сделал. На нижнем снимке её видно (почти над собачьим хвостом). Там по весне зелень всякая, а попозже огурцы да помидоры росли. Огород у нас был – сотки 2 – 3, может быть, да картофельное поле соток 5. В общем, попотеть надо было.

Слева на нижнем фото – кухонька Кузьмича, справа – фасад нашего дома, а по середине – выразительный диплог.



А зимой у наших мужчин "весёлое" занятие было – крыши от снега чистить.

     Если этого не делать вовремя, раздавит снег и летние кухоньки, и коровник, и конюшню. Да и на доме нашем крыша ни бог весть, какая прочная. Если не запущено, не примёрзло к крыше прочно, то можно закинуть верёвку толстую и срезать, спилить снег верёвкой от самой крыши и весь пласт съедет под собственной тяжестью.

Это Кузьмич на крыше своей летней кухоньки.

      Бывало, что за ночь больше двух метров нападает. Хорошо когда снег свежий, рыхлый. Убирать его легко. А если поленишься, да дашь ему осесть Тогда очень бывало трудно. Все уставали после такой работы.

Кузьмич съезжает с крыши. А рядом – съехал с неё.

     Уже в первый год Кузьмич в какой-то сельхозинститут поехал и привёз породистых курочек (не помню уж, сколько). И у всех трёх семей они поначалу разные были: у Зины с Кузьмичом – чёрные (астролорпы, кажется), у Наташи – белые (адлерские), а у меня – красные (не помню, как назывались). Через пару лет у всех цыплятки пошли разноцветные. Петушки и своих, и соседских курочек с удовольствием топтали. В каждой семье обычно по десятку куриц было. В день 6 – 7 яиц получали. Хорошее подспорье для кухни.
Зина уточнила: «Цыплят Кузьмич привез из Пушкинского сельхозинститута. Везли мы их в поезде. 6 рыжих и 6 черных. Кузьмич породу выдержал – всех пёстрых в суп.»

     А ко дню моего рождения (к сорокалетию – в 1983 г.), а это летом, день моего рождения, Вальдек (друг Виктора из Красной Поляны)(он на фотографии слева рассказывает мне и Виктору, как надо прививать плодовые деревья) так вот, он привёл нам корову, которая вот-вот телиться должна была. И отелилась. Ромашкой звали. Рыжая и пятно у неё на морде было, как лепесток ромашки последний при гадании – «любишь, – не любишь»
… остался необорванный лепесток. А ещё этот ромашкин лепесток похож был на вопросительный знак.
Словно спрашивала меня приведённая коровушка –«Справишься? Научишься доить меня? Не обидишь?»

     Корова славная была, задумчивая. Доить-то я быстро научилась. Одну корову подоить – не хитрость. Иногда приходилось и соседских 2х – 3х обихаживать, когда Наталья и Зина уходили куда-нибудь. Но и это – не страшно. Ведь коровы в горах молока дают как хорошая коза. Обычно, 3 -4 литра утром, 3 - 4 – вечером.

Несёт Володя новорожденного телёночка на поляну, где Ромашка пасётся.

А на этой фотографии я уговариваю телёнка показать мордочку фотографу.
Упирается, не хочет позировать.



Это – наши малыши. До чего же хороши!



Снова Юля Салтыкова
возле дерева лесного
Метит тропы наш Кузьмич.
Не заблудишься, не хнычь!



Кузьмичёвская собака Умка знакомится с новым жителем кордона.
Она не обидит маленького. Обнюхает, даже лизнуть может, если корова позволит.
А Ромашка и боднуть собаку может. «Не подходи! Не подходи к моему сыночку!»
Мы с Володей с удовольствием возились и с коровой, и с малышом.
И мамаша признала в нас своих хозяев. Доверяла своего бычка.
Дед Владимир Васильевич, отец моего мужа, приезжал к нам каждое лето.

* *

Это он стоит спиной к зрителю и смотрит, как Володя привязал Ромашку к дереву.
Если не привязать, корова может увести куда-нибудь своего малыша. Может даже потерять его. Однажды мы всем кордоном искали телёнка. Лежал себе в кустах и не шевелился. Ждал, когда мамка придёт и покормит. Нашли мы его, голубчика. Покормила мама, и все пошли домой в коровник.

А идём мы мимо нашего крыльца, на котором, видимо, и стоит Зинаида с фотоаппаратом. Идём мимо клумбы, обрамлённой кусками древесной коры, в которой осенью так чудесно цвели настурции, мимо скамеечки и живописного столика, сделанного из цельного букового спила, за которым так хорошо было посидеть и почитать книжку хорошую после крестьянского трудового дня.

Вот он, столик, мимо которого шли мы с коровой на предыдущем снимке.

     Там его закрыла своим телом наша Ромашка. Только кусочек скамеечки был виден за коровьим хвостом. А читает - Люба, Зинина дочка. Она приезжала к нам на лето, на каникулы. Лицом к нам сидит московская студентка, жившая у нас на кордоне в гостях. Не помню уж, как её зовут.
До чего же вкусное молоко было у нашей коровы! И шести литров в день вполне хватало, чтобы и творог, и сметану сделать, и простоквашу, и масло, если гости всё молоко сразу не выпивали. Чудесное масло получалось.
     Делала его просто:
за 5 – 6 дней сливки собирала, в 3-х литровую банку на ¾ объёма… и трясла её в руках, до готовности. А потом в речке ледяной (а она там всегда такая, ведь с ледника течёт) промывать надо было от сыворотки.

     В дуршлаге его грамм 350 – 400. Коту тоже хочется маслица, но он получит сыворотку. Это тоже вкусно.
Потом-то мужики наши трубу по верхнему покосу с речушки маленькой пробросили. Самотёком вода пошла, и кран у самого дома сделали… но это – потом. А поначалу, воду домой с речки ведром носили. Вкусная там вода была!
     Денег у нас, чтобы за корову расплатиться, конечно, не было. Ведь у Володи, как у лесника, зарплата 84 рубля, а у меня вообще ни какой. Не было на кордоне заповедника ставок для женщин. В Ленинграде Володя получал 250 -300 и я 150, примерно, рублей, а тут как-то на 84 обходились. Расплатились за корову осенью. Собрали орехи грецкие, продали их и расплатились.
     Много там орехов было. Каждая из трёх семей по 5 – 6 мешков обычно собирала. Однажды (по гороскопу в год свиньи) у нас по 10 мешков было. Но поработать с орехами приходилось немало.
Во-первых, вставать надо было рано-рано, с первым светом. Иначе дикие кабаны всё, что за ночь нападало, успеют слопать (свою-то свинку Парасю на период сбора орехов приходилось запирать).
Во-вторых, надо было загонять мужчин наших на деревья высоченные. Орехи в тех местах огромные, иногда до метра диаметром стволы.

Эти два ближайших к дому ореха сняты весной.

     Видно как под солнышком светятся только что распустившиеся листья. Можно представить себе, как не просто добывать с них орехи осенью. Стволы скользкие, мхом поросли, высоко…
     Мы сбивали всё, до чего дотянуться можно было (когда орехи уже созрели). Это не просто. К тому же, орехи собирают и те, которые уже из своей верхней, зелёной шкурки выпали, и те, что в шкурке. Эти должны полежать, а потом их надо чистить. Довольно неприятное занятие, и особенно потому, что шкурка содержит много йода и руки у всех в это время чёрные-чёрные.
      В третьих, все орехи должны быть хорошо высушены, рассортированы. Это большая работа.
Обычно орехи собирали женщины, ходили вместе, делили поровну. А когда так не делали, и делали не так, - возникали обиды… Противно…

     С больших ореховых деревьев только упавшие орешки доставались всем нам. Дикие кабаны к самому кордону подходили в период сбора урожая. Видеть мы этого не могли, но следы погрызки орехов рано-рано утром наблюдали неоднократно.
     И медведи приходили. Особенно выразительно выглядели сливы после посещения их косолапыми. Сливы у нас были старые. Их ещё убыхи (народность Кавказская, последние представители которой в XIX веке ушли в Турцию) сажали два века назад. И мишки посещали эти деревья каждый год. Залезет зверь на дерево, устроится в удобном месте и передними лапами подтягивает гибкие ветки со сливами, объедая их. Голую ветку, чтоб не мешала, под задницу запихивает, а сам за следующей, с плодами. В результате такой ежегодной обработки, деревья были похожи на столбы с огромными, вроде вороньих, гнёздами на верхушках.
    А сливы были крупные, вкусные! Сорт - французский чернослив…Компоты, варенье делали, сушили мы их. Всю зиму потом ели, если, конечно, мишка что-нибудь нам оставлял. Большая часть слив росла на другом берегу речки Пслух.

* * *

Вот она какая, речка Пслух. По висячему мостику мы возвращаемся с пасеки домой.
Впереди это я иду с чайником. Мы там пчёл подкармливали сахарным сиропом с крапивой.
За мной Юля Салтыкова, а за ней – Наталья. Мостик качается, новичкам даже страшновато было ходить по нему.
За проволоку - перила обязательно хватались. А мы привыкли, не замечали неудобства.

На этом снимке пасечный домик.

     Ульев, (их было 11) к сожалению, не видно.
Они справа на бугре.
     Один улей с пчёлами нам с Володей подарили Салтыковы. И мы даже летом получили с него большое 12-ти литровое ведро мёда. Помню, что, когда с помощью матери Виктора, Марии Николаевны, мы возились с ульем, меня раз 30 или 35 покусали пчёлы. Она доставала мёд, а я обкуривала её дымом. Марию Николаевну не кусали… А я была в сарафанчике совсем лёгком и со страху, что ли, вся мокрая от пота. Я даже болела потом, так меня покусали… Но выдержка-то какова? Ведь не убежала… кусали меня, а стояла и терпела.
     А съели мы этот мёд буквально за месяц. Гостей было много, а варенье всякое к тому времени уже кончилось. Хотелось чем-то друзей побаловать.
     В тот год осенью мор был на пчёл в наших краях. Из 11 ульев 10 погибли. Наш - в том числе. Жалко было.
Ну вот… я опять ошиблась и Зина меня поправила. Я ведь ей весь материал для корректировки посылаю. Она пишет:

     «На снимке к тексту об ульях не пасечный домик, а сушилка на первом плане, а за Большим Орехом – главный наш дом».
     Каюсь, но эти сооружения так похожи… Я и перепутала. Сколько слив мы в той сушилке заготовили! Сколько груш! Надеялись продать груши, но машину, чтобы отправить их в Красную Поляну так и не нашли… зимой скормили груши свиньям. А груши (дикие груши) были великолепные. И было их масса. Крупные, сладкие. С дерева по 4 – 5 мешков собирали. Усыхают они 1 к 4. То есть с каждого дерева получалось по мешку сухофруктов. А деревьев обтряхнуто было, наверное, 20 – 25. Представляете себе, какой труд собрать и высушить всё это? Их принимали тогда в Красной Поляне по хорошей цене.

Здесь наша Ушка ещё щеночком со своей мамой Умкой, любимицей Кузьмича.
А папы у неё два – Салтыковский красавец Яшка и муж мой - Володя.
Как он купал щеночка! Мама и папы боролись с блохами.



Надо же… я опять наврала… «Снимок – собака со щенком – это Умка с Топочкой.»…
Спасибо, Зинуля. Хочется, чтобы в моём повествовании была только правда.

А здесь, со мной и Наташей, Яшка и Умка – родители наших щеночков.

     Яшка – кавказская овчарка, красивый и хитрый кобель. Умка – чистокровный ротвейлер.
     Яшка, паршивец, когда хозяева дома - преданность свою при любом удобном случае демонстрировал. К хозяйским дверям даже друзей не подпускал. Но если ушли куда-то Виктор с Наташей, хоть всё из дома выносите, чужие люди. Лежит лениво хвостом помахивая.

     Куда мы с Натальей, Зиной и собаками отправились, я , конечно, не помню… Этот снимок сделан около нижнего нарзана. Скала справа очень приметная. Это примерно на полпути между кордоном и Красной Поляной. Обычно, отправляясь в Поляну мы брали лошадей.

На этом снимке Кузьмич выводит из нашей конюшни Малыша.

     А над входом в конюшню виден сеновал (чёрный проём). Сколько труда положено на заготовку сена! Каждый год мы загружали туда около 25 тонн. Скосить, высушить(не промочив), собрать, привезти, забросить его на сеновал… Очень большая работа всего коллектива и всех гостей. А спать на сеновале – просто класс!!! Мягко, духовито… Вроде, истина затасканная повторением, а как вспомнишь, как залезали туда с гостями, как вспомнишь что пол ночи всякие друг другу истории рассказывали... и запах этот сразу вспоминается. Травы в горах особенно пахучие. А на сеновал и альпийские травы сушёные загружались. Мы ведь и там косили. Так хочется хоть разок ещё вдохнуть полной грудью!...

* * *

     Ну, что ещё рассказать?…
     Про мою Парасю – красавицу. Хорошая была свинка! Кавалеров себе в лесу находила - диких кабанчиков.

     И поросятки у неё родились чудесные, на папу похожие, полосатенькие, и не щетиной, а пушистым мехом покрытые. И поведением, тоже на диких кабанов похожи. То за мамой дружно в одном направлении бегут, то замрут, как не живые, то повернутся дружно, как стайные рыбки в океане. И в руки не давались.Занятно было наблюдать за ними.

       А приносила их Парася, обычно, за конюшней, там, куда навоз конский сбрасывают.
     На фотографии двери конюшни открыты, и курочка роется в навозе в поисках овсяных зёрнышек. С лопатой - это Наташа, видно её день дежурства по конюшне. Обратите внимание – над дверью полиэтиленовая шторка отогнута – её опускают, чтобы из дверей не дуло, когда холодно, чтобы лошади не простудились.
     Там–то, под дверью конюшни в марте и родились маленькие поросятки. Их мамка рыла глубокую ямку. Тепло, уютно для них. Конский навоз – он сухой, чистый и преет, даже жарко там бывает. Потом уж, через несколько дней я переносила их в свинячий загон в коровнике на чистое сенце. Свиньи наредкость чистоплотные животные. Там, где они спят и кушают всегда чисто… если, конечно, хозяева всё-таки хоть иногда убирают свинарник и свинка может найти в нём чистое место. У нас-то Парася была практически на вольном выпасе, только ночевать, да за едой приходила. Так что с уборкой свинарника было не очень сложно… Разве только в период сбора грецких орехов приходилось держать Парасю взаперти. Иначе мы никаких орехов собрать бы не могли. Аппетит у свинки отменный.
     Однажды, Парася принесла 13 поросят. А сосков у неё только 10. У свиней ведь очень строго, к какому соску малыш, родившись, присосался, тот навсегда только для него. Оказалось, что для трёх новорожденных поросят сосков у мамаши нехватает.

     А в это время у собаки нашей, Ушки, щенков уже разобрали (хорошие были щеночки), а молоко у неё ещё не пропало. Она всё ходила и искала своих детишек.
Решили мы отдать поросят новорожденных Ушке на воспитание.

*

*

Хороша мамаша с детками?

     Ушка приняла малышей сразу и была для них очень заботливой мамашей. Кормила, вылизывала поросят, как своих родных щенков целый месяц. И они бегали за ней и стали совсем ручными (в отличие от своих братьев у Параси). Очень занятное было зрелище – лежит собака и рядом три месячных уже поросёнка. Упитанные были, молока у нашей Ушки было много.
     Но кончилось всё это очень грустно.
     У свинки несколько поросят пропало. Она, глупое животное, водила их через речку и, видимо, трёх малышей унесло течением. Решили мы вернуть собачьих поросят родной мамочке. Вроде всё предусмотрели – и молоком их свинячьим натёрли, и всех вместе поросят духами побрызгали, и подложили их глубокой ночью, когда свинка спала… но утром нашли своих любимцев бездыханными…

     Не захотела принять мамка собачьих поросят…
     У Зины Вахарловской должны сохраниться фотографии малышей, сосущих собаку. Надо будет попросить у неё эти снимки. Очень они занятные.
     Ну вот, Зинаида опять прислала своё несогласие: «На снимке с поросятами – моя собака Топочка, сестра Ушки. Ты ее можешь не помнить.
     Топочка и Умка отравились на Энгельмановой поляне, когда мы ходили туда с Витей и Юлькой. Пастухи разложили яд для волков и медведей, т.к. эти звери ели их скот, а мы в это время пришли туда…
Топочка любила всех малышей. Облизывала даже цыплят.»

     Я-то помню, что поросят воспитывала Ушка. И было это, кажется, не в 84, а в 86 или в 87 году. Может быть в 84 году поросят и давали облизывать Топочке… Тогда их родилось 10. А в 86-м Парася принесла 13. Я это хорошо помню, хотя с тех пор прошло больше 20 лет… А в 84м может так и было… Бог ведает… Я как сейчас помню, что подкладывала собачьих поросят к родной мамке и огорчалась утром, когда когда узнала, что Парася убила малышей… Володя тоже всё это помнит. Мы вместе подкладывали их в поросячий загон в коровнике глубокой ночью…
     Историю с гибелью Умки и Топочки я тоже не забыла… Как же можно забыть собак, которых все любили?
А поросята у нас рождались каждый год по весне. Видимо, в этом всё дело.

Как хорошо Кузьмич общается с Парасей… он вообще любил животных.