М.А.Яковлев

Папа!  Родной мой! Я очень люблю тебя, ... Люблю и помню.     Мой отец, Михаил Александрович Яковлев родился 1 октября 1907 года в Софии. Это  по паспорту, а на дедовой акварельке, где он изобразил жену свою с новорожденным  стоит авторская подпись "София 23 сентября 1907 года. Вот она, эта акварель:       Так что родился мой папа, во всяком случае, до 23 сентября... Видимо, за несколько дней. * * Мише 1 год 8 месяцев. Фото 1909 г. 15 мая. Точная дата стояла на второй копии этого снимка (Митя, мой двоюродный, прислал из Нижнего Новгорода) Здесь мой папа - старший мальчик. А младший Шурик тоже родился в Болгарии. Фото 1911 года.  О детстве папы я знаю очень мало. Знаю, что дедушка после возвращения из Болгарии, где он работал на строительстве  собора Александра Невского, какое-то время жил и работал в Петербурге.  Потом в Кулебаках и Выксе, потом семья перебралась в Нижний Новгород  и жила на ул. Больничная 33 кв.2.  * *   Табель папы за 1916 – 17 уч. г. Ему 9 лет и учится в 1 классе. (или в 6-ом?) Я с трудом прочитала табель. Перевожу его для Вас: Закон Божий – хорошо Русский язык – сделаны заметные успехи как в чтении, так и в письме. Летом по возможности читать вслух каждый день. Арифметика – Сделаны заметные успехи. Летом надо заниматься устным счетом. Французский язык – сделаны успехи, но всё ещё отстаёт в чтении от класса. Пишет удовлетворительно. Немецкий язык - сделаны заметные успехи Ручной труд – очень хорошо Географические беседы – занимается с интересом Гимнастика – хорошо Лепка – очень хорошо Пропущено уроков – 65, Вес – 25,7   Вот он, этот дом... двухэтажный деревянный дом на 4 квартиры. Точнее, его половина, с отдельным входом для каждой семьи. А на крыше дома (на фото слева) это мой будущий папа. С юности он был радиолюбителем. На этом снимке сзади рукой дяди Шуры, папиного брата (Александра Александровича Яковлева мл.) написано: "Миша рядом с мачтой на нашем доме. Лето 1930 г."    У дома был маленький дворик и сад с массой цветов. Я хорошо помню это. Мама с папой возили нас с Мишкой из Ленинграда на лето в Горький, к бабушке с дедушкой, пока они были живы. Деда не стало в 1951 году. А мы последний раз ездили, видимо, летом 1950-го. Мне исполнилось (с 21.06.43) 7 лет. Но я помню, что в доме было очень красиво. На стенах были картины. И дедушкины (им написанные), и итальянские, привезённые оттуда. Посреди большой комнаты стоял рояль, на котором иногда играл дядя Володя, иногда – мама. На деревянном крылечке дома нас фотографировали. На этом же крылечке снята семья Яковлевых в 1927 году .Слева внизу этот снимок... Будущий папа мой на верхней ступеньке. А на правом снимке - я и Мишка на руках у дедушки и бабушки... на том же самом крылечке. * * Это папино удостоверение Юного пионера. Занятно, что в пионеры в то время принимали в 15-16 лет… Папа рассказывал, как отряд пионеров ходил по городу строем, с барабанщиком, с горнистом. < br>      Закончил среднюю школу папа в 1924 году.    Нашлось письмо Юлии Петровны, папиной мамы, от 4 октября 1925 года своей подруге Кате Михайловой и в нём такие строчки:      "Мишины дела устроились. Экзамен он выдержал и его приняли в Педагогический институт. Сперва решил пробыть там год и заниматься математикой, но выяснилось, что  переход оттуда в другой ВУЗ невозможен. Тогда он взял своё заявление обратно, отказался от места там и ректор университета принял его вольнослушателем на механическое отделение с правом перехода в действительные студенты по сдаче всех зачётов к весне. Миша очень рад, я тоже за него рада и думаю, что заниматься он будет успешно. Принятие его вольнослушателем было объяснено, как посильное внимание интеллигентным работникам (А.А.)"    Что уж было дальше , я не знаю, а что окончил мой папа в 1929 году Нижегородский Механико-машиностроительный институт с дипломом инженера электрика, я узнала из заполненной им же в 1952 году карточки лауреата Сталинской премии, попавшей ко мне совершенно фантастическим путём. Но... об этом потом.   Портрет юного Миши Яковлева маслом на холсте (210 х 300 мм) написанный моим дедушкой – (Александром Александровичем Яковлевым - архитектором-художником) так и не был окончен.    Папа был в первой десятке радиолюбителей страны. Его передатчик № 06 с позывным R1MY06, что означало – Россия 1 Михаил Яковлев.  Потом папа работал в Нижегородской радиолаборатории имени В.И.Ленина. Как известно, руководил ею Бонч-Бруевич и вокруг него собралась группа патриотов, энтузиастов радиотехники.      У брата моего, Миши в Питере остался целый альбом фотографий радиолаборатории.  Совсем недавно (10.06.2008) получила я письмо из музея Нижегородской радиолаборатории . Привожу из него цитату: "Занимаясь собиранием по крупицам ВСЕХ СВЕДЕНИЙ о НРЛ и её замечательных сотрудниках, разбросанных на страницах книг, газет и журналов , а теперь благодаря Интернету и в Сети, задался целью составить некий живой портрет УНИКАЛЬНОГО ВО ВСЕХ ОТНОШЕНИЯХ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ТЕХНОПАРКА 20-х годов, где не только отдельные руководители уровня Бонч-Бруевича или Вологдина, к примеру, а весь коллектив работали на БУДУЩЕЕ... " Он написал, что "младший сын Бонч-Бруевича передал в музей альбом газетных вырезок 20-х годов, где упоминалась НРЛ." Обязательно свяжусь и попрошу дать материалы, в которых упоминается мой отец. Август 1025 г. Володя, Александр Александрович и Миша Мой молоденький папа...  Вероятно, 1925 г. Для полноты картины приведу здесь выдержку из письма папиной мамы Юлии Петровны своей подруге Кате Михайловой, с которой вместе окончили Бестужевские курсы. Письмо  от 10 января 1927 года: "Миша сиднем сидит дома и я буду счастлива, если он на лето уедет куда-нибудь. Ему это необходимо. Занимается много, всё свободное время уделяет радио, но при всём том страшно непрактичный и далёкий от жизни."

     В записке, которую оставил брат моего отца - Владимир Александрович , сказано что "в первые годы по окончании института Михаил Александрович работал в Нижегородской радиолаборатории им. Бонч-Бруевича, а затем до 1941 года во вновь созданных лабораториях завода им. Фрунзе.
   Одновременно с основной работой Михаил Александрович вёл преподавательскую работу в Индустриальном институте." Думаю, что Нижегородская радиолаборатория имени В. И. Ленина и им. Бонч-Бруевича это одно и то же... Надо будет в этом разобраться...

   Эту статью привёз папе друг юности Юра Аникин, который тоже упомянут в этом тексте. Они вместе занимались радиолюбительством когда-то. И я наблюдала, как общаются два пожилых человека – два мальчишки, которые не виделись 40 лет. Папа был в больнице, а этот человек приехал из Горького и я привела его к папе… (меньше, чем за год до смерти). Они встретились в больничном саду. Это надо было видеть!…

 

   Получила вот из Нижнего Новгорода сегодня (25.09.2008) сведения об этом друге папиной юности. Я, к сожалению, даже отчества Аникина не знала: "Помимо работы в радиолаборатории он был ещё пианистом. Известно, что он играл в оркестре перед вечерними сеансами в кинотеатре "Палас". Было такое известное место в Нижнем Новгороде. Кроме того, он также был и композитором. Эти сведения мне сообщил Юрий Витальевич Лебский - сын директора Театрального училища нашего города", пишет мне Ю.Ю.Куликов. " Семья Яковлевых должна была бы знать эту фамилию. Мне обещали дополнительные данные об Аникине. Как только появятся обязательно сообщу."
   А я обязательно помещу информацию здесь. Мне дорого всё, что хоть как-то связано с папой.
Как жаль, что я мало расспрашивала родных о прошлом… Кое-какие рассказы помню…

   Папа испытывает созданный им приемопередатчик для слепой посадки самолета (впервые в нашей стране!). На земле (в лаборатории) всё работало, но самолет качается и, видимо, кусочки провода закоротили где-то и передатчик сдох. А рядом сидят военные приемщики аппаратуры… 37-ой год. Если бы следующий вираж самолета не тряхнул папино детище и передатчик не заработал бы, вся жизнь, вероятно, была бы сломана…

Не знаю, какого года этот снимок.
Видимо, 50-х . Мне он очень нравится.

     А еще папа рассказывал, что до войны он дружил с девушкой немкой. В русском Поволжье жило много немцев. С началом войны всех их ссылали в Сибирь. И это было страшно. Папа прятал свою подружку. Потом его мобилизовали и отправили в танковое училище в город Ветлуга Горьковской области, а девушка… осталась царапина на папиной совести. И он передал ее мне. О девушке той ничего не известно. На письма она не отвечала. А я даже имени ее не знаю.

   До войны папа был женат и разведен. Её звали Лёля Жевакина,
(Полное имя - Ольда Александровна) балерина Горьковского театра оперы и балета.
     Юрий Юрьевич, сын Ольды Александровны от второго брака, написал, что это снимок

 "моей мамы-балерины. Снимок довоенный. После войны она уже не танцевала".

  У неё была сестра - Ира Жевакина, тоже балерина.

   Девушки жили в сеседнем доме № 35 (наш дом №33) на Больничной улице. Наверное, отец девушек работал вместе с папиным отцом Александром Александровичем, кажется, он тоже был архитектором. Семьи дружили.
   Меня назвали, как будто бы, в честь её сестры – Иры Жевакиной, (как рассказывала мама), чтобы при имени этом папа думал о дочери, а не о первой любви. Ира, будто бы, делала всё, чтобы сестра её не ушла от моего будущего папы... Они переписывались, а мама, похоже, ревновала.
   И это было, когда мама носила меня под сердцем и, мне кажется, ревновала она не напрасно. Папа действительно любил маму мою до самой смерти, но в юности любил Лёлю Жевакину... Теперь мне это очевидно. Но маму он тоже любил… маму и нас с Мишкой.
   Лёля ещё раз вышла замуж, но хранила о моём отце самые тёплые воспоминания. От второго мужа Юрия Куликова у неё родился сын – . Недавно (04.07.08) жена его прислала мне хорошее письмо. Хочется здесь привести её слова в точности. Она пишет, что о моём отце «очень много слышала от ... свекрови, Ольды Александровны Жевакиной, чьим первым мужем был Ваш отец. И только хорошее!

   Миша Яковлев для нее "был образцом человека порядочного, благородного и доброго. Вышла она за него замуж очень рано и как она мне говорила: "не по любви, а по молодости, и так как он меня с раннего моего детства очень любил и всегда опекал. Не мужчина, а мечта любой женщины. Жаль только, что я была глупа и его не любила. Но я всегда ценила его".
   "И даже в день развода с ней, продолжает Елена Хусаиновна, он подарил Ольде кольцо с бриллиантом, чтобы в случае нужды она могла его продать и тем самым поддержать себя.
   Согласитесь, что редкий Мужчина способен на такое в день развода!"

   "Юра рассказывал, пишет Елена Хусаиновна, что Мих. Ал. спас брата Ольды, Сергея, когда у того случился приступ гнойного аппендицита, а они вместе были в Кадницах на даче (это на Волге). Он разыскал машину и на руках, чтобы не трясти Сергея, вывез его в город.
  Врач, делавший операцию, сказал тогда, что еще бы небольшое промедление или тряска, то было бы прободение, и Сергей мог умереть. Так что Юра с большим уважением относится к Михаилу Александровичу и, я думаю, что он обязательно спишется с Вами и расскажет все, что он знает о нем, о его семье и о его взаимоотношениях с Юриной мамой.»
nbsp;  Юрий Юрьевич написал мне и прислал несколько чудесных фотографий.

   Спасибо Вам, Елена Хусаиновна! Вы до слёз растрогали меня своим рассказом. Спасибо Юрий Юрьевич за то что с Вашей помощью появилась возможность сохранить кусочек юности наших родителей!
   Спасибо и за фотографию, которую мне передали от Вас. В шуточно-театральной сцене ревности мой отец угрожает картонным ножом Вашей, Юрий Юрьевич, маме, первой жене своей Лёле Жевакиной

Этот снимок прислал Юрий Юрьевич и написал: "на фотографии изображены мама и её брат Сергей Александрович Жевакин,
в судьбе которого принял участие Ваш отец. Они ловят рыбу на даче в Кстове."

А здесь папа с Ирой Жевакиной, сестрой его первой жены. Фото 1941 года.
Они с детства дружили... все мальчишки Яковлевы, их четверо и Жевакины, две девочки и их брат.

   Получила вот сегодня (02.02.2009) фотографию из Нижнего Новгорода. Юрий Юрьевич Куликов прислал. На ней папа мой, молоденький и две сестрицы Жевакины, Ира и Лёля.
   Лёля - мама его, Юрия Юрьевича - Ольда Александровна.
   Как хорошо они на фотографии улыбаются! Молодые, счастливые... И вся жизнь впереди!
   А Юрий Юрьевич написал: -«Снимок сделан в 1936 году в нашем саду напротив дома. К сожалению, в левом углу фото должна была бы быть берёза (не попала в кадр), которую по преданию посадили Михаил Александрович и Ольда Александровна. Моя мама всегда утверждала это. Может быть, Вы помните, подобная берёза была рядом с домом 33 перед площадкой...»
     Нет! К сожалению, берёзы я не помню… маленькая была. Помню только ощущение тепла родного горьковского дома, помню чувство радостного веселья за столом, когда собиралась к обеду вся семья, помню, как пахли настурции и флоксы в нашем саду... саду детства, помню как бережно и ласково обращался папа к своим родителям, к моим бабушке и дедушке... И, наверное, поэтому мне особенно дорого всё, что связано с моими родными там, в Нижнем Новгороде… Каждое Ваше, Юрий Юрьевич слово, каждая фотография бесценна! Спасибо Вам! Большое спасибо...

   10.02.2013... Со времени предыдущего послания Юрия Юрьевича прошло 4 года... Просто не верится. Время стало катиться так стремительно, что просто страшно. Сегодня получила я кусочек счастья моего папы, счастья, пережитого им более 70 лет назад. Ещё раз поняла, что папа мой очень любил свою первую жену. Сохраняю на память присланную мне из Нижнего Новгорода телеграмму, отправленную папой  Гали Николаевне, маме Ольды Александровны 75 лет назад...

Какие тут ещё нужны комментарии? "Я счастлив", пишет мой отец... Не часто в жизни человека бывают такие минуты.

Рада, что я могу их сохранить...  хотя бы так...

Фото сделано в мае 1939 года...  почти 75 лет назад...  Спасибо Юрий Юрьевич! Вы меня очень порадовали.

   А во время войны папа учил танкистов радиоделу, преподавал в танковом училище. К нему очень хорошо относился начальник училища генерал Фёдор Николаевич Раевский. Уже на моей памяти генерал приезжал к нам в гости. Мы уже жили на Московском шоссе (в Ленинграде), и я помню, как радовался папа, как волновалась мама, устраивая застолье. С продуктами было ещё плохо, а ей так хотелось угостить дорогого гостя. Мне тогда было лет 7 - 8, но я хорошо помню, как всё было вкусно и красиво. А генерал был в парадной форме с множеством сверкающих орденов и медалей, с красными лампасами на брюках... седой... И разговаривал с папой, как с равным... очень уважительно...

     Называлось оно тогда Второе Горьковское танковое училище. Было  на хорошем счету. Фёдор Николаевич оставил короткие воспоминания, где приводит такие слова " По результатам итогов проверок к 1944 году 2-е ГТУ занимает первое место среди танковых училищ Советской Армии".

     Приведу ещё несколько строчек их этих воспоминаний: "Связисты-преподаватели не отстали в рационализации и изобретательстве - создали богатые классы радиотехники с разрезными станциями, работающими схемами и их учебная база заинтересовала курсантов и позволяла быстро усваивать программу". Это именно о моём отце строчки...

Вот он, генерал-майор Фёдор Николаевич Раевский

Начальник танкового училища, где преподавал папа.

Фото с сегодняшнего сайта училища.

На сайте училища (последнее время оно называлось БЛАГОВЕЩЕНСКОЕ  ВЫСШЕЕ ТАНКОВОЕ  КОМАНДНОЕ  КРАСНОЗНАМЁННОЕ  УЧИЛИЩЕ  им. героя Советского Союза Маршала Советского Союза К.А. Мерецкова) создана так называемая и в ней есть .  Её создатели брали информацию с моего сайта  и были мне благодарны. 

   На фотографии справа папа в военной форме рядом со своими родителями и братьями (Кирилл стоит, а Володя сидит справа). Снимок, видимо 1944 или начала 45 года.  Демобилизовался отец почти сразу после войны. Очень уж он был штатским по складу характера. Генерал, его начальник, это понимал. Понимал он, что папа мой - человек творческий и много ещё чего может создать в институте, куда его приглашали. 

   Эта фотография, видимо, незадолго до  демобилизации.  Папа - "военный душка", как иногда говорила мама...

 Папа рассказывал, что там, в училище, в городе Ветлуга (или в Проскурове, куда было переведено училище, не помню точно), он дружил с Мишей Пуговкиным. Служил тот вместе с папой, занимался по приказу командования  художественной самодеятельностью... а потом стал большим артистом, киноактёром. Уже тогда Пуговкин умел и любил развлекать людей... Это я только по рассказам папиным помню. Например, посадили Пуговкина за какую-то проделку, как говорил папа, на губу... а помещение это было в каком-то подвале и окошко на уровне земли. И вот, обращаясь к моему папе, состроив забавную рожу кричит  он в окошко: - "Миииш! Дай папиросочку! Будут  брюки  у тебя в полосочку!" ... Окружающие просто со смеху покатывались, так это было смешно и артистично.

 Там, в Ветлуге, встретил папа и нашу, эвакуированную из Ленинграда, маму, с прелестным именем Ариадна и отчеством - Иннокентьевна. А называли её там "заячья шубка"... был у мамы старенький полушубок из белого кролика... Там, в Ветлуге 21.06.1943 я и родилась. А Миша, братец мой младший, родился в Проскурове, куда перевели папино танковое училище, два года спустя родился. Мои родители считали, как это не странно, период войны самым счастливым временем своей жизни. Была любовь, была у обоих любимая работа, были друзья, некоторые из которых остались на всю жизнь, была молодость с ощущением счастья впереди...      

 На снимке слева ребятишки - это мы с Мишкой в Горьком  в последний наш приезд туда. За спиной у нас бабушка  с дедом, папины родители, а справа мама... придерживает меня за плечо. Я помню, как делался этот снимок...  Мишка всё вертелся и мама на него сердилась. И он, проказник, всё-таки закрыл глаз ручонкой. Посмотрите, какая я была тогда... Осенью пошла в школу.  На фотографии рядом ( слева) Ксения Юрьевна Стравинская и её муж - папин брат, наш дядя Шура - Александр Александрович Яковлев младший (в отличие от дедушки (папиного отца, Александра Александровича Яковлева старшего, [классификация в литературе, ведь они оба были архитекторами]). Тут же и другой папин брат -  Кирилл. Этот снимок сделан летом 1951 года. Папа был тогда в ссылке в Ростове на Дону. Этот снимок в последний год жизни моих бабушки и деда. В октябре 1951 дедушки не стало, а бабушка пережила его на пять месяцев.

Я запомнила их именно такими... моих бабушку и дедушку… Александра Александровича и Юлию Петровну Яковлевых.

   После войны папа работал в ленинградском НИИ 49, научно-исследовательском институте, который занимался военными заказами. Папа руководил разработкой радиолокаторов для военных судов. Я знаю, что его не только уважали, но и любили сотрудники.
   К числу его недостатков (я когда-то читала характеристику на папу) относили вспыльчивость и, как написал в своих воспоминаниях один из его подчинённых, (см. текст ниже), - «анекдотичную рассеянность». Я–то знаю, что рассеянность его - это большая сосредоточенность на своём деле, мыслях. Он действительно, углубившись в какую-нибудь проблему, вставшую на пути, ничего не видел и не слышал вокруг. Много курил, страшно кашлял… и думал, думал, думал…
   Когда мы были маленькими, он работал не только на службе, но и дома. Что-то писал, чертил. Когда он был занят, мы с Мишкой старались не мешать, не шуметь.
   Я очень любила своего отца… больше всех на свете. И это было взаимно… я знала. Почему не говорилось об этом?.. Почему?... Почему? 

  Фотографии эти сделаны в ссылке в Ростове на Дону в нашей комнате. Жарко было ужасно, 42 градуса в тени. Мы с Мишкой сразу заболели там - акклиматизация тяжёлая.
   Отпустили папу  после того, как была закончена работа, за которую вся его группа была награждена Сталинской премией. А потом был 20-й съезд КПСС, когда культ личности Сталина был разоблачён и перегибы осуждены. Судимость и вовсе была снята.

   Привожу здесь воспоминания одного из сотрудников папы. К сожалению, не знаю его имени и фамилии. Но мне важно всё, что связано с памятью об отце, очень дорогом для меня человеке.    В этом тексте немножко рассказывается, как папа работал.

   В приведённых здесь (справа) воспоминаниях есть фраза о выполнении «неких неписаных этических норм», которые предстояло узнать молодому специалисту. Я хорошо знаю, что это такое… Папа был абсолютным бессеребренником, ценил искреннюю увлечённость своим делом, работал, как говорится «на износ» сам и требовал этого от других. И не на словах требовал… только личным примером, поощрением работы «не за страх, а за совесть», уважением неформального отношения к своим обязанностям, творческого подхода ко всему, чем приходится заниматься.
   Перечитала сейчас последний абзац... Уж больно правильно и красиво... Не приукрашиваю ли?.. Нет! Нисколько. А как ещё скажешь? Это было сущностью моего отца, его природой.


   B 1949 году папа, в очередной раз заполняя анкету, указал там, что имеет И отправили его в шарашку (вроде той, что описана у Солженицына), в Ростов-на-Дону, работать в лаборатории, занимавшейся теми же, что и в Ленинграде проблемами. Мы ездили к папе летом 51-го года, мама, я и Мишка. Папе, по случаю нашего приезда дали комнату в городе. К нему и там хорошо относились буквально все, даже начальство.  Мы жили там у него больше месяца. Папа тогда курил ужасно. Курил, кашлял до потери сознания и падал. Это было так страшно... Мы с мамой ужасно пугались. До сих пор в ушах моих стоит мамин крик: -"Миша! Миша! Мишенька!!!"... Именно с тех пор начался у папы бронхит курильщика, который и свёл его в могилу, не дав дожить до 65 лет... Вернувшись из ссылки папа работал уже не в самом институте, а в его филиале – заводе п/я 489, к которому вернулось потом старое название ткацкой фабрики «Равенство». А занимался всё теми же... нет не теми же... другими, но тоже судовыми радиолокаторами. Вначале он руководил лабораторией, которая делала передатчики локаторов, потом это была комплексная лаборатория, то есть создавали и приёмники, и передатчики локаторов. Папина работа была оценена ещё в 1952 году. Его и его сотрудников наградили Сталинской премией.

  В период, когда в нашей стране разоблачался культ личности Сталина, было распоряжение партийных комитетов предприятия, где папа работал, о сдаче всех документов о присуждении Сталинской премии и вместо них выдали медаль и удостоверение о присуждении Государственной премии.

   Много раз на стол ему клали анкету. Делал вид что не видел. А когда напрямую приглашали (он ведь руководил достаточно большим коллективом) говорил, что подумает... Но в самом конце жизни всё-таки жалел об этом. Говорил, что при обсуждении серьёзных вопросов, связанных с основным его делом, которое он очень любил, на обсуждении быть не мог... Решения частенько принимались без него. 

 

Одна из центральных газет с портретами Лауреатов Сталинской премии. Мой папа справа

А эти снимки я нашла в Центральном Государственном архиве кинофотофонодокументов в Санкт-Петербурге. Слева это друг папы - Ефим Львович Златкин, с которым и в ссылке вместе были, и Сталинскую премию вместе получили и фотографироваться ходили вместе... 5 апреля 1952 года.

1. Шифр Вр 42080
Оригинал/копия оригинал
Аннотация Ефим Львович Златкин - лауреат Сталинской премии в области связи, инженер (портрет).
Дата съемки 5 апреля 1952 г.
Место съемки Ленинград

2. Шифр Вр 42081
Оригинал/копия оригинал
Аннотация Михаил Александрович Яковлев - лауреат Сталинской премии в области связи, инженер (портрет).
Дата съемки 5 апреля 1952 г.
Место съемки Ленинград

       Это  портрет начала 50-х. Какой тревожный взгляд…    А здесь совсем другое настроение. Папа с мамой счастливые, весёлые… под Новогодней ёлкой.

А недавно (10.04.2011) пришло ко мне странное письмо:
  "Если Вы дочь лауреата Сталинской премии Яковлева Михаила Александровича и вас интересуют некоторые материалы по этому вопросу сообщите."
Я ответила:
Да! Да! Да!
Я дочь Михаила Александровича Яковлева. Я больше всех на свете любила своего отца и мне дорого каждое слово о нём, документ, фотография.  У меня есть воспоминания об отце. Простите, если Вам это не интересно... Но если захочется, заглядывайте на мой сайт.
Вот адрес этой заметочки . Там много его фотографий и всё, что хотелось рассказать о моём отце внучкам.

На это он прислал мне карточку лауреата Сталинской премии, заполненную рукой моего отца.

   Я, естественно, спросила откуда у него эта карточка и вот что он ответил:

   «Теперь о том, как попали ко мне карточки лауреатов Сталинской премии. При очередных перепродажах недвижимости в центре Москвы вновь созданные комиссии по Государственным премиям в области науки и техники, литературы и искусства не стали признавать себя приемниками союзных премий, и картотека лауреатов Сталинской премии была выброшена на помойку, на которой я её и нашел.»

   Как Вам это нравится?

   Какое хамское отношение к людям, заслужившим в своё время благодарность за свой труд!

На помойку! Это ведь тоже история страны, такая картотека... Как хорошо, что в добрые руки попала картотека. Ну а для меня эта карточка - большая радость. Там точные годы учёбы моего отца и точное название института, который он кончал... там много для меня дорогого.

   Спасибо Вам, Владимир Иванович Ивкин! Ведь нашёл 9743 таких карточки, полную картотеку лауреатов Сталинской премии и теперь пишет книжку с краткими биографиями каждого. Чудом картотека попала к специалисту. Я очень ему благодарна.

Фото март 1952 года. В Горьком собрались братья Яковлевы на похороны свой мамы, Юлии Петровны.
Папа в центре, а рядом моя мама. На заднем плане скульптурный портрет дедушки, который умер за пол года до бабы Юли.

< br>   Говорят, пока о человеке помнят, он, в каком-то смысле, жив. Для меня отец, Михаил Александрович Яковлев, будет жив всегда... всегда, пока я сама на этом свете...

   Папа не был верующим. Он вырос во времена, когда истинно верующие были редки и хранили веру "от чужого глаза". Но в дедушкиной шкатулке, красивой палеховской шкатулке с русской тройкой на крышке на кусочке синего бархата лежал чудесный перламутровый крест величиной с крупную мужскую ладонь.. Не знаю откуда он... наверное, из нашего нижегородского гнезда... из дома Александра Александровича Яковлева, моего дедушки... может быть, от каких-нибудь наших предков... или был привезён из Италии, куда был послан дедушка по окончании Академии художеств... Не знаю. Крест очень нежный и хрупкий. Он мне очень нравился и потихоньку, когда никого не было рядом, я доставала и любовалась редкостным распятием. Фигурка Иисуса Христа выглядела на нём совсем как живая. Тёплый блеск перламутра так контрастировал с железными гвоздиками, которыми Спаситель был прибит к кресту, что мне почти больно было смотреть на него. И хотелось смотреть. И однажды, когда кто-то неожиданно вошёл в комнату, я уронила крест и он разбился... В детстве такое горе выпадало мне не часто... Папа бережно склеил распятие. Но, конечно, повреждения было уже не скрыть.
  Когда умирала мама, (я была уже взрослая) она попросила меня принести эту семейную реликвию в хоспис и подарить её Андрею Владимировичу, руководителю этого последнего пристанища онкологических больных на этом свете. И он (ему такое право было ниспослано церковью) благословлял им уходящих в  мир иной, если не было рядом священника.
   Памятью об этом распятии благословляю отца моего, поклонявшегося на этом свете всему прекрасному.

   С папой мы в детстве ходили в Эрмитаж и он рассказывал много интересного. Он столько знал! Он хорошо знал и любил культуру Египта, очень любил скульптуру Рима. Любил и знал.
   А ещё... он подарил Эрмитажу хранившиеся в нашем доме египетскую амфору и каменного жука скарабея. Эти вещицы привёз когда-то дедушка из своих путешествий по миру. С гордостью папа показывал нам благодарственное письмо этого музейного хранилища. Может быть, оно и сейчас цело в доме моего брата.

Сколько радости связано у меня с жизнью нашей на дачах, которые родители снимали каждый год. И всё, что связано с папой, в памяти просто свято. 

  
А  когда гроб опускали в могилу, над кладбищем через всё небо повисла радуга... яркая-яркая... и кто-то из присутствующих сказал: - "вот по ней-то Михал Саныч и уходит от нас..."... У меня навсегда теперь это связано.

Я всегда буду помнить Тебя, папа...