В книге замечательного историка Петра Николаевич Петрова «История родов русского дворянства» есть одна фраза. (На самом деле, фраз там много, но эта меня сильно заинтересовала). Он пишет, что несомненным доказательством древности рода может служить наличие у его членов прозвищ.
Что же это за прозвища такие? Те, кто хоть немного интересовался веками 17-м, 16-м и ранее, несомненно обратили внимание, что имена людей живших в то время, делятся, условно говоря, на две группы. Первая – обычные, временами редкие, но все-таки известные – Иван, Петр, Юрий, Гордей, Кондрат, Евстратий... И другая, состоящая из имен, скажем так, непривычных - Первой, Второй, Третьяк, Пятой, Ждан (и Неждан), Любим (и Нелюб), Желтой, Осенний, Безсон. Эти имена говорят сами за себя.
Можно ли их считать прозвищами? Думаю, не всегда. В некоторых случаях их обладатели упомянуты и с «нормальными» именами. Тогда, по-моему, это прозвище. А если другого имени нет - то вроде как, настоящее имя, хоть и непривычное для нас.
Вот и у меня нашлись пращуры с прозвищами. В документах начала-середины 17 века встречаются Иван да Василей Неугасимовы дети Лодыженские. И вместе, и порознь. Но долгое время мне не удавалось найти их отца. И постепенно мое любопытство почти угасло. В крупнейший Московский пожар 1621 года сгорела большая часть старых бумаг, и, думал я, скорее всего Неугасим (или Неугасимый ?) Лодыженский останется в истории только в виде отчества своих сыновей.
Параллельно я продолжал заниматься темой, которая меня захватила и не отпускает до сего времени. А именно – Невельской ветвью, которая мне была ранее совершенно неизвестна. А открыла мне ее статья современного историка Александра Витальевича Малого. Он подробно и последовательно изучает и описывает «конность, людность и оружность» русских войск 17-го века. В упомянутой статье он описывает русское войско городов Невеля, Великих Лук и Ржевы Пустой накануне Смоленской войны 1630-тых годов. И там, в списке Невельских Детей боярских я обнаружил целых 12 человек Лодыженских! Среди них выделялся некий Федор Петрович. Ладный был воин! В походы ходил даже не с одним, а с двумя холопами, каждый из которых был вооружен, получал жалованье «из чети», т.е., был на хорошем счету, в бою посек пару «литвинов»...
В конце лета 1632 года, во время осады русскими его родного Невеля, который прежде, в 1618 году, отошел к Литовцам по условиям перемирия, его и еще троих достойных людей, русские оставили в Невеле «в залог», пока шли переговоры с Польскими парламентерами. Бывшие в заложниках дворяне не теряли даром времени и «в те поры, будучи в городе, литовских и руских всяких людей перезывали на Государево имя»
Короче, геройский оказался у меня предок!
Поиск в Итернете по словам «Федор Петров сын Лодыженской» принес мне еще один документ. Жалованную грамоту от ноября м-ца 1613 года Царя Михаила Федоровича Федору Петрову сыну «за его многие службы, что он, памятуя Бога и Пречистую Богородицу и московских чюдотворцов, будучи в московском государстве при царе Василье [1606-1610] в нужное и прискорбное время, как польские и литовские люди до конца хотели разорити государство московское и веру крестьянскую попрать, а он Федор против тех злодеев наших стоял крепко и мужественно и многое дородство и храбрость и службу показал и голод и наготу и во всем оскуденье и нужу всякую осадную претерпел многое время, а на воровскую прелесть и смуту ни на которую не покусился, стоял в твердости разума своего крепко и непоколебимо безо всякие шатости. И от тое их великие и нужные осадные службы польские и литовские люди от Москвы отошли. И за те за все великие и нужные службы яз царь и великий князь Михайло Федоровичь всеа Русии пожаловал его...».
Надо сказать, что царю в то время было всего 16 лет, и что на престол он взошел меньше, чем за год до этого! Чего же такого успел Федор Петрович сделать полезного юному Государю (или семье Романовых?), что он в то весьма непростое время такую благодарственную грамоту составил! Конечно не сам, а по просьбе отца своего, Святейшего Патриарха Филарета Никитича, который практически правил Россией, пока молодой царь не вошел в курс дела.
В феврале 1613-го года был собран Земский Собор, который положил конец Смутному времени [с 1598 по 1613 год]и избрал, наконец, на царство полноправного Государя, поддерживаемого всем русским народом. Кандидатура молодого царя на самом деле была компромиссной. Боярские семьи и группировки были не столько за него, сколько против остальных кандидатов, представлявших интересы других семей. И все согласились на кандидатуру 16-летнего Михаила Романова: "Миша, де, Романов молод, умом не дошёл и нам будет поваден". Кто ж мог тогда предположить, что этот мальчишка проведет на престоле 51 год?
Можно посвятить не один десяток страниц событиям и интригам того времени, невероятно густого и насыщенного. Но об этом много где рассказано, много диссертаций и статей написано, поэтому ограничусь только фактами, непосредственно касающимися моего Федора Петровича и других Лодыженских, оставивших след в истории того времени.
Итак, совсем немного о семье Романовых.
В 1601 году по приказу Бориса Годунова, который сильно опасался конкуренции со стороны семьи Романовых, пятерых братьев Романовых схватили и обвинили в том, что они отравой и "ведовством" хотят извести Годунова и добыть царство. Александра, Василия, Ивана и Михаила разослали по отдаленным местам в тяжелое заключение, а Федора насильно постригли под именем Филарета в северном Антониево-Сийском монастыре.
В летописи дело представлено так: дворовый человек и казначей боярина Александра Никитича Романова, Бартенев, пришел тайно к дворецкому Семену Годунову и объявил, что готов исполнить волю царскую над господином своим. По приказу царя Семен с Бартеневым наложили в мешки разных корешков, и мешок этот Бартенев должен был подкинуть в кладовую Александра Никитича. Бартенев исполнил это и вернулся к Семену Годунову с доносом, что его господин припас отравленное зелье. Борис Годунов приказал окольничему Салтыкову обыскать дом Александра Никитича. Тот нашел мешки с какими-то корешками и привез их прямо на подворье к патриарху Иову. Собрано было много народу, и при всех из мешков высыпали корешки. Привели братьев Никитичей. Многие бояре кричали на них, обвиняемые же не могли ничего ответить в свое оправдание из-за криков и шума. Романовых арестовали вместе с их родственниками и сторонниками – князьями Черкасскими, Шастуновыми, Репниными, Сицкими, Карповыми. Братьев Никитичей и их племянника князя Ивана Борисовича Черкасского не раз пытали. Дворовых людей Романовых, мужчин и женщин, пытали и подстрекали оговорить своих господ, но те не сказали ничего.
Обвиненные находились под стражей до 30 июня 1601 г., когда Боярская дума вынесла приговор. Федора Никитича Романова постригли в монахи под именем Филарета и послали в Антониев-Сийский монастырь. Его жену Ксению Ивановну также постригли под именем Марфы и сослали в заонежский погост Толвуй. Ее мать, Марию Ивановну, сослали в монастырь в Чебоксары. Александра Никитича Романова сослали к Белому морю в Усолье-Луду, Михаила Никитича – в Пермь, Ивана Никитича – в Пелым, Василия Никитича – в Яренск, сестру их с мужем Борисом Черкасским и детьми Федора Никитича, пятилетним Михаилом и его сестрой Татьяной, с их теткой Настасьей Никитичной и с женой Александра Никитича сослали на Белоозеро. Князя Ивана Борисовича Черкасского – на Вятку в Малмыж, князя Ивана Сицкого – в Кожеозерский монастырь, других Сицких, Шастуновых, Репниных и Карповых разослали по разным дальним городам.
Близкий к Романовым летописец рассказывал о гибели ссыльных, следуя одной и той же несложной схеме: стрелецкий голова Леонтий Лодыженский, будучи приставом у боярина Александра Романова, удушил своего пленника по воле Бориса, Тимоха Грязной «удавиша» боярина Сицкого с женой, Роман Тушин «удавиша» окольничего Михаила Романова, приставы Смирнов Маматов и Иван Некрасов «удавиша» Василия Романова и пр.
Вон оно как! Вот гад-то был Леонтий Лодыженской! Не знал, видать, как дело-то обернется! Не на тех поставил!
Однако, не все так просто. Казалось бы, Романовы, взойдя на престол, должны были отомстить за нанесенную 10 лет назад обиду. И не просто обиду, а коварное убийство своих родных. Но, как ни странно, никаких репрессий не последовало. Напротив, сын того самого злодея Леонтия вскоре стал стольником Патриарха Филарета [Федора] Никитича – родного брата «удавленного» Александра Никитича Романова. Больше того! В Патриарших стольниках вскоре числилось уже 13 человек Лодыженских! Самый мощный семейный клан. (Всего у Патриарха служило около 170-ти стольников). Причем, отнюдь не все из них «выслужили» такую высокую должность. Скажем, «Сентября в 15 день (1633) Великий Государь, святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея Русiи пожаловал к себе государю в стольники Еуфимья Максимова сына Лодыженсково; а наперед тово он ни в каком чину не бывал. А приходил стряпчей Григорей Всеволотцкий, и ко кресту приведен того ж дни.» Вот и разберись, чем они так Романовым удружили? Тем более, что впоследствии многие из них получили должности стольников уже при Царском дворе.
Сентября в 15 день (1633) Великий Государь, святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея Русiи пожаловал к себе государю в стольники Еуфимья Максимова сына Лодыженсково; а наперед тово он ни в каком чину не бывал. А приходил стряпчей Григорей Всеволотцкий, и ко кресту приведен того ж дни.
Но вернемся к лихому вояке Федору Петрову сыну. Он не был близок ко Двору, а точнее, к двум Дворам, поскольку Двор Патриарха жил и действовал параллельно с Царским. Он усердно служил Государям в «районном масштабе», но и себя, любимого, не забывал. В 1603 году у него был приличный поместный оклад в 300 чети земли, правда, почему-то в другом городе, в Перемышле. В 1619 году он уже получал оклад 15 рублев в год из Устюжской чети, привилегия, которой удостаивались только отличившиеся служилые люди, а в 1620-м «Федору ж придано государева жалованья за Невельские службы 122го и 123го году и за рану к старому ево окладу 5 рублев». Придача в треть оклада!
В июне 1633 годах Федор в составе сводного Невельско-Великолуцкого отряда участвовал в весьма авантюрной операции по освобождению города Полоцка. По донесениям разведчиков, «вестно подлинно учинилося, что в Полоцке прибылых ратных людей нет», т.е. его обороняет лишь небольшой гарнизон.
...На исходе ночи перед рассветом 3 июня русские войска, ведомые Г. Радецким-Ковалем подошли к спящему Полоцку. Здесь, оставив у ворот под острожной стеной ертаул [передовой отряд] невлянина Федора Петрова сына Лодыженского, Радецкий со своим товарищем вожем Ф. Емельяновым, стрелецким сотником лучанином Самсоном Ивановым сыном Макаровым и 50 стрельцами в предрассветных сумерках спустился в ров, поднялся на вал, проломил острожный тын, «снял» караул, после чего помог влезть в образовавшийся пролом своим товарищам, установил на остроге царское знамя и бросился к острожным воротам, где зарубил преградившего ему путь воротного сторожа и, сбив замок, открыл ворота перед русским войском...
(Служба в ертаульной или «подъездной» («подъезжей») сотне считалась почетной - «честной». Ертаул первым встречал противника, врывался во вражеские города, ему доставалась лучшая добыча. «Честнее» ертаульной была лишь служба в выборной сотне, но у городовых воевод таких сотен не бывало.)
Воевода М. Плещеев послал сеунщиком [гонцом] с вестями о Полоцкой виктории в столицу отличившегося в бою невлянина Федора Лодыженского, который получил за службу и сеунч сорок соболей в 25 руб., 10 арш. «доброй» камки, кармазину, серебряный ковш в 1,5 гривенки весом да придачу к своему поместному окладу в размере 100 четей земли и 18 руб. денег.
А теперь, внимание, сюрприз!!
Напоминаю тем, кто, как и я, накрепко забыл школьный курс истории, что с 1610 году царь Василий Шуйский был смещен, и по приглашению Боярской думы Россией некоторое время стал править поляк Владислав Сигизмундович. Ему, правда, в то время было всего 15 лет, и реально в Москве сидел его наместник, но это не важно. Главное, что он был вполне законным на тот момент правителем, и единственный вопрос, который долго и горячо обсуждался Думой, это как ему принять Православие. В разных книжках пишут о разной степени смущения умов и растерянности среди населения. Грабежи и насилия, совершаемые польско-литовскими отрядами в русских городах, а также межрелигиозные противоречия между католицизмом и православием вызывали неприятие польского господства — на северо-западе и на востоке ряд русских городов «сели в осаду» и отказывались присягать Владиславу. Тем не менее, номинально он просидел на престоле 3 года!
Однако в (С)мутной воде можно выловить неплохую рыбу! И Федор Петров сын этим не преминул воспользоваться. Я не откажу себе в удовольствии привести следующий документ целиком!
Указ Польского короля на челобитье Федора Петрова с. Лодыженского.
DCCXCIII – Жигимонт третий, Божою милостью король Польский, великий князь Литовский и проч., и великий господарь царь и великий князь Владислав Жигимунтович всея Руси, ознаймуем сим листом нашим, кому бы то ведати належало. Бил нам челом Невелской помещик Федор Петров сын Лодыженской, а скзал: поместной ему оклад триста четвертей, а поместья дей за ним на Невеле двадцать шесть четвертей, а не дошло в оклад двусот семидесят и четырех четвертей; и нам бы его пожаловать в Невельском уезде Селивестровым поместьем Деденева сто двацать четвертей; а того дей Селивестра не стало, а жены и детей не осталось, а то поместье порожжее, не отдано никому. И будет так, как нам Федор Лодыженской бил челом, а Селивестра Деденева будет не стало, а жены и детей не осталось, а то его поместье порожжее, не отдано никому, и в четвертях будет не больш: и мы великие господары пожаловали Федора Лодыженского тем Селивестровским поместьем, за его службу, к старому его поместью ко двацати чести четвертям, в его оклад в триста четвертей. Мает он то поместье за собою держати и уживати до воли и ласки нашей господарской; а как мы великие господары по Божией милости будем на Москве на своем царском престоле, и Федору то поместье справити на Москве в Поместном Приказе, сыскав по книгам. Писан в Вильне, лета от нарожденья Сына Божьего 1612, месяца Августа 18 дня.
–«Лев Сапега, канцлер великого князства Литовского».
Вот такие пироги! Наш-то пострел везде поспел! Дата на документе - Август 1612, а «Похвальная грамота» от юного царя Михаила Федоровича датирована Ноябрем 1613. Т.е прошло чуть больше года. Неужели, Царская похвала была вызвана только тем, что не предал, не перешел к полякам, хотя все предпосылки к этому были? Вряд ли я когда-нибудь получу ответ на этот вопрос.
А теперь, назад к тому, с чего начал. Читатель конечно уже давно догадался, что я неспроста так подробно рассказываю о Федоре Петровиче. И это правда. В документе 1604 года под названием Роспись Русского войска, намеченного к походу... есть всего несколько строчек:
Перемышль:
...
По 300 чети:
...
Федор Петров сын Неугасимов
Семен Олексеев сын Лодыженской...
А ровно годом раньше, в Боярском списке 1603 года читаем:
Перемышль:
...
По 300 чети:
...
Федор Петров сын Лодыженской
Семен Алексеев сын Лодыженской...
Так вот кто он, Неугасимов! Попался, голубчик. Но вот чего мне самому не понятно, почему он с прозвищем только в одном документе мелькнул, а вот дети его Федоровичами не писались, а исключительно Неугасимовы дети...
Вчера вот поместил всё это на всеобщее обозрение, а сегодня решил, что сырые ещё заметки... Почему сырые? Извольте. Вот что только сегодня посетило мою седую голову, и что я добавляю в конец рассказика!
Можно попробовать по косвенным свидетельствам оценить возраст Федора Петровича. Один из его сыновей Василей Неугасимов сын Лодыженской упоминается со 103-го по 107 год (1595-1599) в качестве осадного головы в городе Лихвине. Вряд ли ему было меньше 20-ти лет. И отцу при его рождении было тоже минимум 20. Итого: 1595-20-20=1555. Это – примерный год рождения Федора Неугасимова. Тогда получается, что в 1633-м, когда брали Полоцк, ему должно было быть 1633-1555=78 лет!!! Что совершенно невероятно!
И что же из этого следует? Только то, что в то время было в Московском государстве два Федора Петровича Лодыженских! Один из Перемышля, тот который Неугасимов, постарше, и второй – из Невеля, помоложе.
И на этом вся моя интрига рушится!!! Поместье от Владислава Сигизмундовича получил невельский. А вот который из них получил похвальную грамоту от Михаила Федоровича?
Так вот алгебра порушила гармонию. Но я не расстроен. Наоборот! Когда цель ясна и четко сформулирована, ответ искать гораздо проще!
Тем и нравится мне мое хобби, что как только подумаешь, что чего-то добился, тебе раз, и по носу! Не гордись, ибо грех.
Страницы: 1 2 #
|
